Чечилия Бартоли выступила в Люцерне
Осенью знаменитая итальянка, обладательница уникального колоратурного меццо-сопрано Чечилия Бартоли выпустила новый диск под названием «Sacrificium» («Жертвоприношение») и немедленно отправилась в Гранд-тур с воспитательными целями. Она не рекламирует, как кто-то думает, продукцию фирмы «DECCA», с которой связана постоянным контрактом, хотя и этот фактор, само собой, присутствует. На самом деле Бартоли открыла своеобразную выездную «школу кастратов»: она составила мини-энциклопедию на трех языках, в которую вошли биографии всех известных певцов этого направления, композиторов, сочинявших для кастратов, а также соответствующая терминология, затем приложила к книге CD «Sacrificium» с ариями из «кастратового» репертуара, но и это еще не все. Настоящей школе нужен хороший наставник, который в лицах покажет, какими были эти самые кастраты в профессии, в деле. Этим Чечилия занимается лично: она наряжается в роскошные мужские костюмы и разъезжает по городам мира, «изображая жертву».
В названии диска и концертов, которое придумала сама Бартоли, слово «жертва» могло бы обозначать что-то вроде музыкального приношения искусству, броское ни к чему не обязывающее красивое словечко. Тут все по-другому — Бартоли хочет рассказать о настоящей человеческой жертве. В книге-энциклопедии, которую она написала, приведена довольно ужасающая статистика (сведения она самолично проверила, штудируя источники в библиотеке): какие-то сумасшедшие тысячи загубленных детских душ — кастрированных мальчиков, девяносто процентов которых не получили компенсации за ущерб в виде божественного голоса, и были вынуждены прожить жизнь калеками.
На вопросы журналистов о том, хотела бы сама певица, если бы обладала даром волшебника, вернуть век кастратов и превратиться в самого успешного и звездного из них, Бартоли отвечает однозначным «нет». Ее интересует история музыки, оперы, и вокалистка не жалеет сил на исследовательскую работу и не скрывает своих просветительских намерений. Она предоставляет зрителю самому судить о том, стоил ли виртуозный вокал, который она, перевоплотившись в кастрата, как ей кажется, воспроизводит в концертах, кошмарной жертвы. Элемент самолюбования в этом «благотворительном» расследовании истории, несомненно, присутствует. В книжке Чечилия подробно рассказывает о преимуществе, которое, несмотря на унизительную операцию в детстве, имеют певцы-кастраты перед певицами с аналогичными вокальными возможностями.
Секрет успеха мужчин — их легкие и мощная грудная клетка. В этом смысле кастрация не нарушает естественного развития мужского организма: благодаря нормальным мужским легким кастрат пел и пел без остановки, почти не переводя дыхания. А что делает Бартоли, добиваясь беспрерывности своего пения, — ее тайна. То ли ее легкие необычно мощны и она как бы немного мужчина (судя по хулиганской картинке на обложке диска, эта версия имеет право на существование), то ли она так преуспела в науке и нашла свой философский камень для перевоплощения. Не факт, что Бартоли может петь абсолютно любые арии для кастратов, репертуар-то она подбирала сама, очевидно, пробуя заранее разное. Впрочем, диапазоны — и временной, и географический, и стилистический, которые она представляет на диске и в концертах, воистину гигантские. Опять же интересно, что Бартоли легко меняет коллективы старинной музыки, с которыми выступает. Диск она записала с «Джардино армонико», а в Люцерн приехала с цюрихской «Шинтиллой» (не путать с газетой сан-маринских коммунистов — «Ла Шинтилла» («Искра»). Люцернский Пасхальный фестиваль поддерживает три основных направления, в числе которых тема старинной музыки. Каждый год организаторы хотят показать что-то совсем новое, как и вышло с «Шинтиллой», представленной Бартоли, которая, будучи замужем за швейцарцем и проживая часть времени в Цюрихе, не раз заезжала на Люцернский фестиваль.
Свое революционное название «Шинтилла» получила в 1996 году, когда группа музыкантов оркестра Цюрихской Оперы во главе с главным концертмейстером оркестра американкой Адой Пеш выделились в самостоятельный коллектив. Идея играть на исторических инструментах родилась в недрах вполне светского цюрихского оркестра не на пустом месте — меломаны помнят, что именно здесь начинал и продолжает до сих пор уже на правах признанного мастера свои эксперименты со старинной музыкой Николаус Арнонкур. Им был записан полный цикл опер Монтеверди, а также оперы Моцарта, и, таким образом, будущая «Шинтилла» причастилась старинной музыке почти сорок лет назад. С 2005 года «Шинтилла» сотрудничает с Чечилией Бартоли — вместе были записаны такие важные для певицы диски, как «Maria» (с репертуаром Марии Малибран) и «Сомнамбула».
За пульт «Шинтиллы» с удовольствием встают разные дирижеры — от Адама Фишера и Алессандро де Марки до Марка Минковского, но с концертами управляется и сама Ада Пеш. Диск «Sacrificium» содержит чистый вокал, а во время живого концерта, где исполнительнице нужны время для переодевания и хоть небольшие паузы между тремя ариями, можно ближе познакомиться с собственно музыкой композиторов, которую трудно оценивать во время экспрессивного пения Бартоли. Программа продумана отменно. Бартоли не соревнуется с контратенорами, которые частично взяли на себя заботу о «наследии» кастратов (что-то могут исполнять, но их худенькие грудные клетки — взять хоть малыша Ярусского — справляются только с самыми деликатными чувствами), она выбрала те арии, которые они не споют. Задача ее трудна, потому что через одну-две арии главного героя, а это какой-нибудь забытый ныне греко-римско-азиатский военачальник, пылающий немыслимыми страстями, как, например, нумидийский царь Сифакс из оперы Николы Порпоры «Сифаче», который в надрывной, безапелляционной манере обещает, что его любовь в нужный момент станет штурманом, гаванью, путеводной звездой и, наконец, утешением мятущейся, как «корабль средь волн», душе подруги, нужно как можно более полно представить слушателю оперу: никакой другой возможности реанимировать забытую партитуру явно не представится.
Есть и другая сложность, с которой Бартоли приходится сталкиваться при работе с этими текстами: не захлебнуться, не утонуть в волне эмоций, которые, видимо, не затрагивали глубоко певца-кастрата как раз вследствие его ущербности. Композиторы вроде Порпоры или Франческо Арайи знали о чуть бездушной природе пения кастратов (в смысле безболезненности и безопасности подобных вокальных трюков для голоса) и не скупились, заставляя героев петь-страдать на износ. Леонардо Лео и Леонардо Винчи славились не столько экспрессивными ариями, сколько трагикомическими: любовными излияниями с переменами настроений, со скачками из одной октавы в другую, а иногда тотально-рыдальными. Так ревет Деций (абсолютно уверенный при этом в благополучном исходе своей любовной напасти) из «Зенобии в Пальмире», Лео в арии «Qual farfalla innamorata» («Как влюбленная бабочка»). Через сто лет Доницетти подхватит эту тему болезненного любовного трена, когда сочинит свою «нетленку» — «Una furtiva lagrima» — романс Неморино из «Любовного напитка». Но Бартоли не до смеха, когда она поет «Бабочку»: она-то живой человек, а не частично «бесчувственный» кастрат. «На мгновение поддаться эмоциям, источаемым мелодией», по словам певицы, «означает загубить арию посередине».
Люцерн — краткая остановка Бартоли и «Шентиллы», далее «Школа кастратов» едет в тур по Испании, Германии и Дании. Наверное, не нужно говорить, что повсюду им сопутствует настоящий успех, ведь, кроме дидактических радостей, северный зритель подпитывается солнечной энергией итальянской звезды, ну и театральное переживание присутствует — Бартоли придумала целый вечер с переодеваниями, неожиданными выходами, галопами по сцене и тому подобным.
Другими важными гостями программы «старинная музыка» на фестивале в Люцерне стали англичане из «Кингс Консорт» во главе с Робертом Кингом, которые исполнили «Страсти по Матфею» Баха, зайдя на территорию «религиозной программы» и фрайбургский «Барокконсорт».
