Пополам сложенный А-четвертый листик программки, за который почему-то просили на входе 150 рублей, сразу предвещал недоброе. Так и оказалось: свежайшую, супервостребованную европейскую знаменитость неловко встретил партер с дырками пустующих кресел. Сложно объяснить, но как-то вот это все — курьезная программка, непросчитанная ценовая политика на билеты и московские продюсерские понты — всегда бывает между собой связано.
Надо думать, героине вечера такой полупустой зал был не очень комфортен. Как минимум непривычен. Хоть она и предполагала кокетливо, что в Москве ее не знают, все же в Европе такое сейчас просто невозможно себе представить.
32-летняя певица латышского происхождения — умница, красавица, блондинка — раскручивается по тем же лекалам, что Анна Нетребко: и поет хорошо, и размер совсем даже не 50-й, и в репертуаре не обязательно одно лишь высоколобое оперное занудство.
Но все же Элина Гаранча нечто совсем иное. Это не витальная раскрепощенная красотка, а головастая, упрямая, осторожная, сдержанная до поры до времени, стильная европейка, совсем не из тех, кто с ходу завоевывает публику. Похоже, сопровождавший ее британский супруг Карел Марк Чичон (хороший дирижер; это не всегда совпадает) легче освоился с вверенным ему оркестром «Новая Россия», чем она — со спокойно-настороженным залом. У нас все-таки любят погорячее, что и говорить.
Гаранча представила очень пеструю и какую-то асимметричную программу. Первое куцее отделение годилось бы для строгой примадонны, хорошо знающей себе цену: всего три арии — две моцартовские и беллиниевская Каватина Ромео, партию которого совсем недавно в Москве пела пламенная Анна Бонитатибус. Во втором отделении, гораздо более затянувшемся, с начала до конца были демократичные бисы: отрывки из испанских сарсуэл и подборка хитов из оперы «Кармен», которую планомерно осваивает Гаранча (год назад она впервые опробовала эту партию в родной Риге, на очереди Ковент-Гарден).
Закончилось-то все, конечно, овацией — причем и Гаранче, и Чичону, который самостоятельно выдал несколько блестящих оркестровых пауз. Но все равно не было ясно, чем, помимо очевидного богатства вокального материала и его безупречной технической обработки, пленила Гаранча московскую публику — строгостью или проглядывающей сквозь нее бесовщинкой, белькантово-гладким Ромео или остренькой, совсем непривычной, рискованно немясистой Кармен (имеется в виду тембр голоса, а не телосложение певицы)? Похоже, всех — разным.
По большому счету, даже неясно осталось, к какому разряду певцов ее определить. Официально-то она числится меццо — с редким, удивительной ровности голосом, роскошным верхним регистром и безграничным репертуаром. А при этом финальным бисом выбрала крошечную пуччиниевскую арию Лауретты («Джанни Скикки»), отняв ее у клана сопран, — и как же это оказалось красиво и полнозвучно!
В общем, было только понятно: девушка находится в поиске и, что приятно, этого не скрывает, а получает от этого удовольствие. А также что в следующий раз на ее московском выступлении пустых кресел в зале уже не будет.
Екатерина Бирюкова, openspace.ru
Фото: ИТАР-ТАСС
