Смерть Александра Абдулова не заставила миллионы людей пересмотреть свои давние кинематографические впечатления, вспомнить, чем же запомнился этот артист. Первый фильм, прославивший его имя, со знаковым названием «Обыкновенное чудо», и так был запланирован в новогодней телевизионной сетке — как всегда, как в любой Новый год... Героя зовут опять-таки знаково — Медведь. Сюжет общеизвестен. Автор первоисточника — Евгений Шварц, сценарий и постановка — Марка Захарова. Медведя зовут Александром Абдуловым. На момент съемок фильма ему было двадцать пять.
Исключительная одаренность. Что бы ни играл Абдулов, все понимали, что здесь мучается в обстоятельствах, предлагаемых кинорежиссурой и кинопроизводством, потрясающая, уникальная актерская психофизика. И какими бы ни были предлагаемые обстоятельства, все понимали, что его актерская метатема — это существо, отмеченное идеальными качествами, некий прекрасный замысел о человеке... И чудо узнавания невероятного замысла происходило всегда. Свои, быть может, лучшие роли он сыграл у Сергея Соловьева и Романа Балаяна. В своих поздних произведениях оба оплакивали гибель идеала, даже не саму смерть идеальных человеческих отношений, но потерянную мечту о них. Именно в этих картинах: в «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» или в «О любви» Соловьева, в «Поцелуе», «Храни меня, мой талисман...» и даже «Филере» Балаяна требовался вот такой артист... Потому что человек не способен придумать мечту, иллюзию, сочинить некий соблазн, если они не укоренены в реальности, если их не существует на самом деле.
К этому списку важно добавить и яркую, но странную, неровную, невероятно депрессивную и даже трагическую картину «Над темной водой». Валерий Тодоровский (автор сценария) и Дмитрий Месхиев (режиссер) посвятили этот фильм своим родителям (буквально, посредством титра-посвящения). Собственно, этого типического родителя-шестидесятника, оператора воздушных съемок и сыграл не очень подходящий по возрасту, почти сорокалетний Александр Гаврилович Абдулов... «Мой отец был мужчинистый мужчина». Нерв фильма в том и заключен: взрослый сын никогда не был знаком с отцом и наследует не столько реальные традиции, сколько миф — не просто о настоящем мужчине, а о последнем герое последнего героического поколения.
Уже на исходе жизни Александру Абдулову довелось сыграть роль, для которой он был рожден, — Коровьева в экранизации «Мастера и Маргариты». Финальная метаморфоза персонажа — его суть, то, что он играл в каждой роли. Есть особая мудрость судьбы в ее подарках, в том, когда именно эти милости дарованы (Абдулов отказался от первой экранизации, за энное количество лет до сериала Владимира Бортко). И вот человек воплощает главное в своем творчестве буквально, в лоб, хотя всю жизнь кружит рядом с заветной темой, наполняя мистическими отблесками нечто совсем другое. Например, нарядный, яркий, провокативный на грани китча мюзикл «Формула любви».
Все время говорят, из века в век: «Таких мужчин уж не бывает...» А вот Абдулов был и как-то еще выживал в душной атмосфере дамского вожделения. Он действительно гениально (а какое другое слово тут подберешь?) сыграл в невероятно трэшевой и столь же успешной комедии «Самая обаятельная и привлекательная», продемонстрировав очень тонкое понимание возможностей русской актерской школы в сугубо жанровом коммерческом кинематографе.
Впоследствии, на протяжении 1990 — 2000-х годов, Александр Абдулов снимался в фильмах двух питерских режиссеров — Виктора Сергеева (впоследствии тот несколько лет был генеральным директором «Ленфильма») и Дмитрия Астрахана. С первым у него сложились отношения большие, чем связка актер — постановщик фильма, даже большие, нежели личная дружба коллег. Сергеев буквально создал «на Абдулова» целую обойму лент разных жанров: «Гений», «Грехъ. История страсти», «Странные мужчины Семеновой Екатерины», «Шизофрения» (где исполнитель главной роли был и соавтором сценария)...
У Астрахана в «Желтом карлике» Абдулов единственный раз в жизни сыграл «немужчинистого мужчину» (что в его статусе было большей победой, чем, например, явление постаревшего Ричарда Гира в «Чикаго»), а потом воплотил фигуру трагикомическую, типического российского режиссера на нашей, так сказать, фабрике грез. Собственно, именно так этот сериал и назывался — «Фабрика грез». В этих наивных фильмах, отмеченных всеми изъянами «экономики переходного периода», были стиль, юмор, чувство и даже страсть. В нынешних аляповатых блокбастерах есть пиар звезд, но нет звездного свечения. По некоему мистическому совпадению Абдулов попал и в единственный фильм Леонида Филатова «Сукины дети». У нас актер — это не то, что подстраивают под спецэффекты, не то, что покупают-перекупают, как футболистов. Это — другое. Миссия и мистика. По актеру судят о режиссуре.
Душевная рассудительность Александра Гавриловича, житейская, может быть, даже сердечная мудрость, следующая скорее от эмоции, нежели из расчета и здравого смысла, заключалась в его врастании в дом, который построил Марк Захаров — «Ленком». Можно оценить какого многолетнего актерского напряжения требовали эти феерические, грандиозные «ленкомовские» спектакли, что запускались на десятилетия, как орбитальные космические станции, спектакли, пережившие крушение строя и Миллениум.
Теперь этот театр, некогда самый яркий, стремительный, завораживающий театр Москвы, буквально на глазах становится легендой, мифом. Никто уже не увидит ту «Звезду и Смерть Хоакина Мурьеты», того «Варвара и еретика»... Главные спектакли, которые не играли из-за болезни актера, включая «Плач палача», сняты с репертуара театра. Остались чудесные давние фильмы Марка Захарова с молодым Абдуловым в главных и не очень ролях. О том, что отношения этого режиссера и этого актера есть развернутая на целую жизнь метафора отношений волхвующего Хозяина и заколдованного им Медведя из «Обыкновенного чуда» кто только не писал... Однако иногда кажется, что сам Марк Анатольевич Захаров больше всего любил Абдулова — Ланцелота из «Убить Дракона». Хотя все до сих пор, конечно, больше любят Медведя...
Актер снимался много (был востребован!), создал собственную антрепризу, снял свое кино (и не доснял последний проект). Он был везде, всегда. Во времена давние украшал все мало-мальски приятные сердцу и глазу новогодние передачи. Скакал на лошади в цирке. Дразнил бесконечными репризами с Леонидом Ярмольником (однажды они ответили на все предложения и, соответственно, с полным правом считали, что попали во все новогодние программы — просто из озорства провернули эту затею, не жалея о времени и упущенных возможностях). Или с обезоруживающей серьезностью пел песню про одинокого человека, закопавшего шампанское под снегопад в саду... Человек-праздник. В последние годы и даже месяцы свои Абдулов устраивал какие-то уж совсем донкихотские, ланцелотовские, наивнейшие акции против «желтых» СМИ: отношения с этим миром, как и у многих, не готовых играть по чужим правилам, непоправимо испортились. Хотя с иронией вспоминал и про то, как попал однажды в список нелюбимых лиц самого главного телевизионного чиновника (притом, что многие хиты с его участием, те же «Чародеи», были сняты именно для ТВ).
В последнее время, еще до рокового диагноза все понимали, что он не вполне в форме. Но... Не было потока призов, наград, не делали ремейков его старых фильмов, что нелепо, ибо не выработан потенциал предыдущих. Никто не слагал заранее реквиемов и не бил в колокола. Мы до сих пор наивно верим, что талант, искренность помышлений и поступков, способность к активному благу дают немедленное воздаяние здесь и сейчас, в земной жизни. Увы, чудес не бывает. На фабрике грез нельзя скрыться от судьбы. Не все мечты сбываются. Но в случае Александра Абдулова... Он сыграл свой уход так, что все верили в возможность спасения. Это, только и именно это, и было — обыкновенное чудо...
Анастасия Машкова
