Кинорежиссер Сергей Урсуляк заканчивает работу над четырнадцатисерийным телевизионным фильмом «Ликвидация», рассказывающим о борьбе с бандитизмом в послевоенной Одессе. В фильме заняты звезды российского кино Владимир Машков, Михаил Пореченков, Сергей Маковецкий. В роли маршала Жукова снимался Владимир Меньшов.
— Сергей, вы впервые обратились к материалу, впрямую связанному с подлинными историческими событиями. Насколько реально они воспроизведены на экране? Вам всегда удавалось на редкость точно передать время, его приметы, но это были вымышленные и более камерные истории. В данном случае предложена конкретная ситуация, имевшая место в 1946 году.
— Наша история связана с Одессой. А в Одессе все в конце концов превращается в легенду. Да, в основу сценария и соответственно фильма положены реальные факты о борьбе маршала Жукова с одесским бандитизмом. В 1946 году опальный Жуков был выслан в Одессу. О том, как он боролся с тамошними бандитами, до сих пор ходит огромное количество слухов. Но нет ни одного документального подтверждения этих слухов. Все вроде бы видели тех людей, которые участвовали в операции, называвшейся «Маскарад». Но никто не знает, кто они. Поэтому история эта достаточно вольная. Историческим фактом является только приезд в Одессу маршала Жукова.
— Историки пишут, что в 1946 году маршал Жуков, приехав в Одессу, приказал уничтожить всех бандитов.
— Правильно, пишут. И нам это рассказывали. Но опять-таки — нет тому подтверждений. В этом смысле я гораздо свободнее обращался со многими вещами, и наша картина в меньшей степени исторический фильм, нежели это можно было бы предположить. Наверняка найдутся люди, которые после выхода фильма будут упрекать нас в неточностях, ошибках. Но мы этих ошибок не боялись: нам важнее было сохранить дух Одессы, ее атмосферу. И главное, постараться, чтобы зрители полюбили наших героев так же, как я их люблю.
— За что вы их любите?
— За то, что они простые люди в отличие от сложных современных людей, занятых тем же делом. За то, что при всех издержках времени у них было другое отношение к жизни.
— Вы имеете в виду прямоту, искренность взаимоотношений?
— Я бы сказал определенность их отношений.
— В вашем фильме есть личность огромного масштаба, фигура исторически значимая — маршал Жуков. И в этом случае вы шли от некой версии?
— В силу того, что у нас не исторический фильм, мы не стремились и не пытались скрупулезно воссоздавать личность маршала. Нам было важно, скорее, ощущение, исходящее от его личности. Мы все-таки снимали не картину «Освобождение», а вольную импровизацию на тему послевоенной Одессы. Похож ли у нас Жуков на реального маршала Жукова? Похож. Портретно? Да нет, не портретно, опять же — по ощущению. Мог быть Жуков таким, как в этой картине? Думаю, мог. Мог он быть с лицом Владимира Меньшова? С таким, как в этом фильме, характером? Мог. Какие-то детали, подробности мы, конечно, узнавали, расспрашивали людей, потом все это использовали. Картина строится на том, что, если вы верите в то, что происходит на экране, если вас это увлекает, если вам нравится то, что происходит с героями, — значит, так оно и было.
— Жуков вошел в историю как талантливый полководец, сыгравший огромную роль в годы Великой Отечественной войны. Эта пафосная сторона присутствует в фильме?
— Нет, пожалуй. Нам было важно, чтобы Жуков в каждой серии был разным и живым. Но, хочу подчеркнуть, Жуков — не главный герой картины.
— Кто же главный?
— Заместитель начальника Одесского уголовного розыска по борьбе с преступностью Давид Маркович Гоцман.
— Имя подлинное?
— Конечно, как и вся остальная история.
— Насколько известно, приехав в Одессу, Жуков приказал немедленно ликвидировать орудовавшие там банды. Гоцман занимался тем же. Как у них складывались отношения?
— Это два очень разных человека. Естественно, в такой сложнейшей ситуации у них разный подход к этой задаче. Жуков приехал в Одессу, не зная, что город живет по своим законам. Представьте, что в одном одесском дворе могли обитать друзья детства: милиционер и бандит. Это город, где все знают и любят друг друга. А маршал Жуков не знает никого и никого не любит. И в этом основной конфликт. (Отчасти этот конфликт использовал Бабель в рассказе «Фроим Грач»).
— Стало быть, новосел Жуков хочет действовать по собственному разумению, с присущей ему жесткостью, решительностью крупного военачальника?
— Совершенно верно. А Гоцман действует по своим законам.
— Одесским?
— Одесским. Иными словами, борьба противоположностей. Все, что приписывают Жукову, — все это есть в картине: суровость, крутой нрав, жесткость. Но при этом Жуков — действительно масштабная личность, человек, умеющий слышать, а не только командовать. Надеюсь, это есть в картине.
— Расскажите подробнее о главном герое — Гоцмане, о нем известно куда меньше, чем о прославленном маршале.
— В Гоцмане сочетаются и мужество, и наивность, и доброта, и простота. В нем есть все, что я люблю в людях. Я рад, что Гоцмана сыграл Владимир Машков. Полагаю, что это его лучшая роль в кино.
— В чем Гоцман противоположен Жукову?
— Только в одном: он родился в Одессе, вырос в Одессе и знает Одессу. Точка зрения у Жукова и Гоцмана общая: с преступностью надо бороться. Но вот как бороться, — это уже другой разговор. В Москве, допустим, — так, в Одессе — иначе.
— В фильме на такую тему не может не быть детективной интриги.
— Она есть. Все начинается с банального хищения большой партии обмундирования. И заканчивается выходом на людей, оставшихся в городе после оккупации, завербованных немцами или сотрудничавших с румынами. Этот фильм — наша попытка поиграть на материале, который мы так любили в детстве. Кино про шпионов.
— Для вас существен момент игры?
— Очень. Картина — не буквальное отражение действительности. Действительность — она другая, грубее, жестче, страшнее.
— Вы снимали в Одессе семь месяцев. Похож ли город на тот, каким он был в 1946 году?
— Мы снимали там семь месяцев только потому, что для Одессы 1946 года не нужно было ничего достраивать, декорировать. Там вы можете увидеть подлинный 1946 год. Есть просто замечательные районы, кварталы, дома, квартиры, где не нужно напрягаться, чтобы обнаружить последствия минувшей войны.
Снимать было комфортно по всем статьям. Гораздо комфортнее, чем в Москве, потому что там другие ритмы, другие люди, другие отношения. Одесса — город для людей гораздо в большей степени, чем Москва.
— Однажды вы уже снимали детективный сериал — «Неудача Пуаро» по роману Агаты Кристи «Убийство Роджера Экройда». Там была классическая структура, жесткие правила игры. Элементы детектива есть и в «Ликвидации». Но это ведь совершенно другой, новый для вас формат с иными героями, иной системой взаимоотношений.
— У Кристи все-таки была выбрана романная форма неторопливого повествования. А здесь — другой материал, другие задачи, другие законы. И сюжет гораздо более мужской.
— В «Ликвидации» вы снимали много актеров-звезд. В отличие от предыдущей картины «Долгое прощание», где, напротив, вы открыли для кино Полину Агурееву, Андрея Щенникова, Бориса Каморзина...
— Мне кажется, в «Ликвидации» звезд в меру.
— Вы уже назвали Владимира Машкова, Владимира Меньшова, известно, что заняты в фильме и Михаил Пореченков, Сергей Маковецкий, Светлана Крючкова, Александр Семчев.
— Мне кажется, в фильме соблюдено правильное сочетание звезд, очень известных артистов, и артистов, может быть, еще и не столь известных — замечательных и очень талантливых. Это Полина Агуреева и Борис Каморзин, о которых мы только что говорили. Это Александр Голубев, Лика Нифонтова, петербургская актриса Ксения Раппопорт, Федор Добронравов, Константин Лавроненко, который теперь стал звездой мирового уровня. Актеров очень много, вообще это густонаселенная картина. У нас примерно сто пятьдесят персонажей. Самое трудное было собрать всех вместе. Например, Федор Добронравов шестьдесят два раза летал в Одессу и обратно, что, согласитесь, довольно тяжело. В том числе и для бюджета картины.
— Вы обронили, что «Ликвидация» — «мужской» фильм?
— Мужской. Конечно, у нас заняты замечательные актрисы. Но все-таки это скорее лирическая окраска основной истории.
— Нашлось все же место для лирики в вашей «мужской» картине?
— Куда деваться, если в фильме есть женщины! У каждого героя своя такая история.
— И у Жукова?
— У Жукова — нет. А у Гоцмана — роман, у Кречетова — роман (я имею в виду героя, которого играет Михаил Пореченков). Это друг Гоцмана, который помогает ему вести расследование. Этакий доктор Ватсон. Появятся и шпионы, они рядом, больше того — их трудно разоблачить.
— Семь месяцев съемочного периода... Сколько всего времени заняла работа над этой длинной-длинной картиной?
— Около полутора лет. Но должен сказать: поскольку компания «Централ Партнершип» и производящая компания «Дед Мороз» создали нам условия, практически не отличающиеся от съемок большого кино, то я ощущал усталость только из-за продолжительности всего рабочего цикла. Конечно, это было очень долго.
— Надоедает?
— Нет, просто устаешь. Более того: я впервые за свою профессиональную биографию иногда чувствовал во время съемки, что мне хорошо в том, что я делаю. Может быть, пришла старость. А с ней — любовь к себе на съемочной площадке?
— Словом, сериал не стал для вас полосой препятствий?
— По способу работы — нет. По результату — не знаю. Хотя любой фильм — это преодоление препятствий.
— Вы готовы снова работать над сериалом?
— По крайней мере, у меня нет никаких противопоказаний для этого. Потому что если есть нормальное финансирование и достаточно времени для работы, то я не вижу разницы в съемках сериала и фильма для кинотеатрального проката. Телевизионные фильмы Татьяны Лиозновой и Евгения Ташкова ничем не отличаются от фильмов, снятых как кино нетелевизионного формата.
— Минувший год был достаточно удачным для российского кинематографа. Вы видели много новых фильмов?
— Достаточно, если вы имеете в виду наиболее яркие картины. Мне нравятся «Остров» Павла Лунгина, «Андерсен. Жизнь без любви» Эльдара Рязанова, очень понравилась картина Кирилла Серебренникова «Изображая жертву», «Живой» Александра Велединского.
— Вы работаете в разных жанрах, при этом всегда сохраняя собственное лицо, свой режиссерский почерк...
— Слава богу, если так. Причина, вероятно, в том, что я никогда не делаю того, чего не хочу делать. А когда ты занимаешься тем, что тебе близко, к чему лежит душа, работа, мне кажется, наполняется твоей кровью.
— Хотите сказать, что кино дается кровью?
— Скажи я сейчас «да», прозвучит пафосно. Кровью, конечно. Правда, частично — донорской, поскольку у меня сильная группа и талантливые актеры. Любой нормальный режиссер контролирует процесс от первой до последней минуты. Работа идет постоянно, в том числе и после рабочего дня. И никакая картина не дается легко никому.
— Вы ни разу не снимали фильма о наших днях. Это ваша позиция?
— Должно быть, потому что я не ощущаю его как некий художественный процесс. Недавнее прошлое в моих глазах выглядит много художественнее.
— Хотя, экранизируя пьесу Горького «Дачники» (ваша картина называлась «Летние люди»), вы были очень близки именно к современности.
— Мне кажется, когда я снимал этот фильм, я действительно говорил в нем о проблемах, которые актуальны и сегодня. Это ответственность интеллигенции за судьбу своей страны, отношение интеллигенции к народу, из которого она вышла. Это было актуально и тогда, когда Горький писал «Дачников», и сейчас. То, что российская интеллигенция пошла по пути Сусловых и Басовых (помните этих персонажей Горького?), то, что элита стала приживалами при власти, — трагедия для страны. Абсолютный внутренний конформизм. Цинизм и готовность к предательству. Десять-пятнадцать лет назад мы верили, ждали перемен. Сегодня от политиков и бизнесменов до нашей центровой творческой элиты — все стало коллективным памятником конформизму. Я говорю не о тех десятках тысяч интеллигентов, которые живут в провинции и едва сводят концы с концами, в отличие от московской тусовочной интеллигенции — тех, кого мы видим по телевизору. Я имею в виду определенный круг людей, для которых главное — устроиться при власти и подружиться с олигархами.
Я, наверное, могу сделать фильм о сегодняшнем дне и отнюдь не давал себе зарок не снимать про современность. Но я делаю то, что мне интересно в данный момент. Станет интересно наше время? Может быть, что-то родится. Мы же меняемся. Я уже не тот, кто снимал, допустим, «Русский регтайм» или «Сочинение к Дню Победы». Я — уже другой человек...
— Одна из доминирующих тем в дискуссиях современных художников — поиск героя. В телевизионном кино его откровенно подменили киллером, несчастным олигархом, ментом. Хотя вряд ли эти персонажи совместимы с понятием «герой». В «Ликвидации» как будто должны появиться настоящие герои: стойкие, верные себе, мужественные люди. Возможно ли такое в рассказе о современности?
— А я не убежден, что герои «Ликвидации» — те самые, о которых тоскуют сегодня. Впрочем, герой Машкова, Давид Гоцман, в большей степени, нежели другие персонажи фильма, близок ожиданиям зрителей. Я люблю и оправдываю людей, про которых снимаю кино. Они для меня все герои. Но, если героем считать того, кто совершает героические поступки, тогда это действительно Гоцман. Другие просто существуют. Просто живут.
Вообще, дискуссия о герое тянется, сколько я себя помню, с конца 60-х. И тогда они были, и сейчас есть. Например, Данила Багров из картин «Брат» и «Брат-2». Другое дело — мое отношение к этому герою. Люблю ли я его? Нет. Хочу я дружить с ним? Нет. Так что герой, как видите, есть. Но лучше бы его не было. По-моему.
— Вы всегда увлеченно, с любовью говорите об актерах, с которыми работаете...
— Возможно, потому что мне их никто никогда не навязывает. Я выбираю актеров сам. Возможно, потому что я по первой своей профессии — актер. Знаю всю сложность, все муки этой работы. И к актерам отношусь, как Булгаков, который подозревал, что они не вполне люди. Правда, люблю я их только пока работаю. В перерывах между картинами мы не встречаемся, не дружим семьями, общаемся случайно и фрагментарно.
— Между тем вы часто возвращаетесь к тем, с кем уже работали. И, бывает, не один раз?
— Да. С Сергеем Маковецким и Федором Добронравовым — в четвертый, с Владимиром Меньшовым и Ликой Нифонтовой — в третий. С Владимиром Машковым, Константином Лавроненко, Полиной Агуреевой, Борисом Каморзиным — во второй. Я уже знаю их и люблю, оттого снова зову и снова снимаю.
Беседу вела Эльга Лындина
