Юноши в пачках и на пуантах танцевали классику
Давно растаяли досточтимые времена, когда все женские роли на театре исполняли мужчины (не считая исторической экзотики отдельных восточных коллективов). Для любого же балетного человека прошлого, да и недавнего настоящего, в искусстве балета главное — культ дамы и восхищение тем, как это хрупкое создание поднимается на кончики пальцев. Ан нет! В 1974 году в США появилась труппа, соединившая танцовщиков-мужчин и атласные пуанты. В «Трокадеро де Монте-Карло» («Les Ballets Trockadero de Monte Carlo») исполнители решили повеселить публику, сменив колеты и трико на пачки и тюники, и в таком обличье исполнять женские партии популярных балетов. Столицу Княжества Монако включили в название совсем неслучайно. В 30-е годы прошлого столетия из осколков звездной дягилевской антрепризы образовалась труппа «Русский балет Монте-Карло», которая по мере сил хранила балетное наследие, собранное Сергеем Дягилевым. «Трокадеро» тоже поклоняется классическим раритетам. Озорные ребята решили вышучивать не танец на пуантах как таковой. Ведь тогда бы получился тривиальный капустник, в котором сам ход-гэк — переодевание мужчин в женщин — оказался бы трюком и привел к падению вкуса, если не сказать — к пошлости. Конечно, смешна нежная, зачарованная лебедь с волосатыми подмышками или Мария Тальони в пуантах мужского размера, широкая грудь сильфиды или пробивающиеся у Раймонды усы. Но труппа была набрана для другого — забавники приглашали посмеяться над законсервированными в своем незыблемом величии академическими шаблонами. И победило то самое комическое как очищение от штампов, от банальности — от всего, что может потерять живую жизнь. С тех пор танцовщики не меняли своей концепции.
Программа, представленная москвичам, состояла из экскурса по классическому наследию. Сначала — белый акт «Лебединого озера». Плотная Одетта отлично владела техникой, ни разу не потеряла вертикальной оси, пересекая сцену в быстрых вращениях. Скрещивала ручищи с буграми бицепсов, наклоняла голову на шее-колонне к фундаментальному плечу, а белозубая улыбка оскалом сверкала на темнокожем лице. Сильная птица сразу взяла в оборот замешкавшегося Принца: видно, хорошо знает, что за удачу сулит ей эта встреча, и помнит, как можно избавиться от чар. Крепкую и выносливую птицу одному Зигфриду вынести оказалось не под силу, ему помогал тщедушный друг, который неловко подхватывал бравое тело и за свою неловкость получал от брутальной Одетты строгие предупреждения. Как футболист — желтые карточки от судьи. Разношерстные лебеди — высокие и коротышки, моторные качки и подростки-заморыши — внешне абсолютно комичны. Но дело в том, что нравы закулисья — места весьма неспокойного и даже взрывоопасного — «перелетают» на сцену. И появляются узнаваемые и гомерически-смешные типажи. Одни ласковы и смиренны, безразлично воспринимают свое пожизненное кордебалетное положение. Другие явно уверены, что в общую стаю попали случайно и ненадолго. По ходу действия между ними возникают ссоры, разборки, конфликты, вплоть до драки за букет, преподнесенный из зала. Но в моменты пикантных «зарисовок из жизни артистов» те, кто в них не участвует, точно и вполне изящно повторяют хореографический рисунок. Каждый из хита под названием «танец маленьких лебедей» изо всех сил старается обратить на себя внимание и танцует так отчаянно, как можно отплясывать разве что на кастинге в бродвейское шоу.
С белым актом «Лебединого», визитной карточкой труппы, может соперничать только «Лебедь» Михаила Фокина, исполненный во втором отделении. Костлявая птица хоть и названа умирающей, но умирать не хотела — томно поглядывала в зал и с каждым движением роняла оперение. В «Па де катре» соперничали четыре романтические балерины прошлого: ревниво оберегающая свою славу Мария Тальони, страстная Карлотта Гризи, бойкая Люсиль Гран и кокетливая Фанни Черрито. Каждая стремилась доказать неповторимость и превосходство. Выскакивали на сцену и, состроив кислую мину, пытались выдворить предшественницу, когда та, в свою очередь, срывала шквал оваций и покидать подмостки явно не спешила до последнего аплодисмента. А в баланчинской «Тарантелле» — дуэте равновеликих телосложений — сначала партнер поднимает партнершу, затем балерина подбрасывает в воздух кавалера, не забывая навернуть пируэты не хуже тех прим, которые стали объектом пародии. Кокетливая стрельба глазами в зал — непременный атрибут перепева Баланчина. Последний акт «Раймонды», свадебный, завершал концерт. Уж что-что, а балы Петипа ставить обожал и делал это с имперским размахом. Действительно забавно, когда в парадном танце выступают атлеты в пачках, точно повторяя канонический текст. Вымуштрованная труппа танцует отлично и чисто и лишь в отведенные режиссурой моменты делано косолапит и валится с ног: мол, все это не всерьез, а так — забавы для. Парадная вариация Раймонды с венгерской приправой не только исполнена во всей сложности придуманных па, но еще и с акцентами на нюансах — горделивых позах, вздернутых руках, царственных поворотах плеч.
В чем секрет их успеха? В том, что иронию здесь делают открытым приемом, танцуют не серьезно, но точно. Получается утрированный образ классического балета, в калейдоскопе которого стремительно меняются карикатурные образы, рождающие легкое, но и уважительное осмеяние штампов. Действительно, когда закулисная возня и подробности личных отношений заменяют собой то, что пафосно именуется «служением искусству», а бессмысленная мимика берет на себя «заботу» о психологическом подтексте, тревожные танцы лебедей становятся сущей абракадаброй. Войну классике «Трокадеро» не объявляет. Напротив, танцовщики осваивают ее бережно. Для нас создают стихию карнавала с переодеванием и отчаянной радостью, и карнавал держится на контрасте мужских тел и эфемерных образов, в которые они играют. Прав был Бахтин — подлинная ценность выдерживает испытание смехом, а все банальное в смехе пропадает. Классика — подлинна.
Нынешний визит в Россию — третий. Выступление возымело эффект анекдота — даже самый смешной теряет свое воздействие при повторении и тогда у него отрастает борода. По публике можно было безошибочно определить тех, кто увидел шутовские танцы впервые — их хохот был гомерическим, остальные — улыбались. Это — закономерно и известно танцовщикам. Не потому ли придумали они лукавую игру? «Каждый» выступает под женским псевдонимом, у «каждой» — свои пристрастия, трюки, сценическая и житейская судьба. Есть балерина — выпускница Волгодонской школы танцевальной полемики, непревзойденная исполнительница Феи Сметаны. Есть солистка, которая на заре творческой карьеры заперла коллегу в шкафу и, «выручая» спектакль, вышла вместо нее на сцену. Героини и травести, завистницы и пофигистки, борцы, трудяги и просто милашки — в выдуманной труппе есть все. За этой игрой (в какой партии завтра выступит Марго Мандэйн или что произойдет в личной жизни Светланы Лофаткиной) следят поклонники (их немало во всем мире, а в Японии коллектив имеет даже фан-клуб «Трокадеро»). Но москвичи к этой игре не подключились. Может, они и правы — не так часто приезжает в Россию «Трокадеро». И эффект анекдота «с бородой», видимо, длится.
Елена Федоренко
