Геннадию Рождественскому — 75!
Никакие эпитеты не покажутся преувеличенными, когда речь идет о такой ослепительной личности, как Геннадий Николаевич Рождественский. Выдающийся — вне всяких сомнений. В ряду дирижеров нашего времени он занимает место в первой пятерке, выделяясь интеллектуализмом, изысканным артистизмом, почти безграничным репертуарным диапазоном и особым чутьем и тягой ко всему новому. Выдающейся является его мануальная техника, вызывающая восторги и хорошую зависть коллег (известно, как высоко отзывался о «руках» Рождественского Евгений Мравинский).
Прославленный — безусловно. Сухая статистика свидетельствует, что он сотрудничал практическими со всеми известными коллективами мира (а это — более 100 оркестров!), был главным дирижером Большого театра, БСО и Симфонического оркестра Министерства культуры СССР, Венского симфонического и Оркестра Би-би-си, Стокгольмского филармонического, работал и работает на самых престижных театральных сценах, желанный гость на международных фестивалях самого высокого ранга. Еще в 1989 году, когда вышла его книга «Преамбулы», там были приведены такие цифры: выступал в 37 странах, количество сыгранных произведений — около 1600! Из них половина — премьеры, российские и мировые. За следующие четверть века эти показатели еще более увеличились, что заслуживает пристального внимания со стороны издателей Книги рекордов Гиннесса.
Поражает многогранность интересов дирижера. Великолепный пианист (учился в Московской консерватории в классе Л.Оборина), блестящий инструментовщик и композитор, реставратор забытых, неоконченных или вообще исчезнувших партитур (как, скажем, в случае с музыкой Д.Шостаковича к кинофильму «Новый Вавилон», от которой остались только неправленные оркестровые голоса). В то же время Рождественский, перефразируя своего кумира С.Прокофьева, мог бы сказать о себе: «Если бы я не был дирижером, я стал бы писателем». Впрочем, сослагательное наклонение здесь неуместно. Он автор нескольких книг, причем последняя — «Треугольники», — обладая неоспоримыми литературными достоинствами, поражает изящной концепцией, соединяющей слово о музыке, саму музыку (в виде аудиоприложения на компакт-дисках) и живописный ряд. Здесь Геннадий Рождественский предстает тончайшим знатоком Искусства, человеком, у которого повседневная и артистическая жизнь, тесно переплетаясь, образуют единый узор.
Кажется, что модус вивенди маэстро — непрестанный поиск. Коллекционер по натуре, он одержим страстью к первооткрывательству — картин, партитур, исторических фактов, людей и событий. Для Рождественского мир соткан из незримых связей, полон внутренних соответствий, которые он стремится выявить, восстановить, внимательно вслушиваясь в «шум времени».
Если попытаться все же выявить какую-то одну доминирующую черту личности, отпечаток которой найдется на всем, чем занимается маэстро, то, пожалуй, он предстает как «человек играющий» (homo ludens). Его концерты, предваряемые знаменитыми преамбулами, давно уже вошли в анналы. А произведения, где предусмотрен (или внесен дирижером) момент театрализации, всегда отмечены особым вдохновением. Так что шекспировское «Мир — театр» он блистательно претворяет в жизнь. Да и на мировую эстраду он шагнул именно с театральных подмостков Большого театра, «роман» с которым у Рождественского за полвека претерпел сложную трансформацию. От триумфального дебюта в 1951 году до категорического разрыва в 2001-м. А в промежутке — более 40 опер и балетов, и это только на главной российской сцене!
Все вышесказанное венчает последний эпитет — гениальный. Трудноформулируемое понятие, приложимое лишь к избранным, которым дано возвыситься над обыденностью. Геннадий Рождественский — из их числа. Его вклад в музыкальную культуру отмечен россыпью наград и званий, среди которых — японский орден «Восходящего солнца», орден Почетного легиона Франции, звания почетного академика Шведской Королевской академии и Английской Королевской академии музыки, народный артист СССР и Герой Социалистического Труда... Но ордена и ленточки в петлице — не повод почивать на лаврах: Геннадий Рождественский по-прежнему идет вперед. Смещаются акценты и меняются приоритеты — недавно на пресс-конференции в Московской филармонии маэстро с грустью констатировал, что после ухода великих современников, Шостаковича, Шнитке, «осталось чувство абсолютной пропасти и пустоты». Все же еще достаточно шедевров, ждущих прикосновения волшебной руки Мастера.
Евгения Кривицкая
