Музыкальное образование в XXI веке — нужны ли реформы в этой сфере, или мы по-прежнему «впереди планеты всей»? На эту животрепещущую тему размышляет известный музыкант и общественный деятель, солист Московской филармонии, профессор и ректор Института имени М.М.Ипполитова-Иванова Валерий Ворона. Эта беседа также продолжает дискуссию о современной музыке.
— Какую нишу занимает ваш институт среди столичных вузов?
— Наш вуз молодой, ему только 10 лет, так что мы пока еще находимся в стадии становления. Важно, что вуз основан не на пустом месте, а на базе одного из самых авторитетных учебных заведений страны с богатой историей и большими традициями. Существенной особенностью структуры института и колледжа является создание единых кафедр, объединяющих высшее и среднее звено. Это позволяет осуществлять важнейший принцип отечественной музыкальной педагогики — единства и преемственности в обучении. В свое время Московская консерватория также включала в себя все звенья музыкального образования — от начального до высшего. И надо сказать, были очень неплохие результаты, вспомнить хотя бы Леопольда Ауэра и блестящую плеяду его учеников.
Вклад России в развитие мировой музыкальной культуры общепризнан. В стране создана, пожалуй, самая развитая, глубоко продуманная и научно обоснованная система музыкального образования. Но все же надо признать, что это заслуга в основном предыдущих поколений и прежде всего таких ключевых фигур нашей культуры, как основатели Московской и Петербургской консерваторий братья Рубинштейн, а также семья Гнесиных и основатель нашего учебного заведения М.М.Ипполитов-Иванов. Они работали на будущее, мы же скорее эксплуатируем то, что досталось по наследству, и ничего не вкладываем в развитие этого достояния. Поэтому на нашем веку, к сожалению, особых подвижек и прогресса в этой сфере не произошло, скорее наоборот. Между тем трудно найти другую сферу, где Россия была бы так сильна. Мне иногда кажется, что, кроме самих музыкантов-профессионалов, сегодня мало кто осознает, каким колоссальным капиталом мы обладаем. Поэтому мы зачастую бездарно с ним обходимся, а порой и просто по-варварски. Мы уже значительно отстаем в технической оснащенности, в использовании в образовательном процессе современных технологий. Эти обстоятельства определяют и приоритеты в нашей работе. Надо искать новые подходы и пути к развитию материальной базы, международного сотрудничества, умению зарабатывать, сохранению умов и, соответственно, той высокой, присущей русской исполнительской школе планки качества, которая вот уже более ста лет является эталоном мирового уровня.
— Какие конкретно намечены шаги по реализации этих начинаний?
— В этом году у нас двойной юбилей: 85 лет училищу и 145 лет со дня рождения его основателя. Самое время еще раз обратить внимание на эту знаковую для отечественной музыкальной культуры фигуру. Его общественный темперамент, организаторские способности и огромный авторитет позволили с самого начала привлечь лучших московских музыкантов и профессоров для работы в созданном им учебном заведении, которое сразу вышло на передовые позиции. Колледж и Институт им. Ипполитова-Иванова по праву относятся к числу ведущих учебных заведений страны, оказывающих существенное влияние на уровень отечественной музыкальной культуры. На мой взгляд, в нашем учебном заведении создались хорошая аура, довольно демократичная обстановка. По-моему, студентам у нас уютно. Хотелось бы, конечно, привести материальную базу в соответствие со статусом вуза, тем более известного вуза. Достаточно сказать, что здание строилось для училища, а сейчас в нем находятся и училище, и вуз. У нас нет общежития, мало-мальски приличного концертного зала, очень изношен инструментарий. В преддверии юбилеев мы обратились и в Министерство культуры и массовых коммуникаций, и в Федеральное агентство по культуре и кинематографии. Надеемся, что на нас обратят внимание и ситуация реально улучшится.
— Будет ли уделяться в учебных программах должное внимание современной музыке? Ведь не секрет, что в большинстве случаев студента ориентируют на классику, а музыка наших дней позиционируется как нечто второсортное, не очень привлекательное с художественной точки зрения.
— Здесь важно не бросаться в крайности. Музыка — это та сфера, где можно перемещаться во времени и пространстве. Музыкант, осваивая игру на инструменте, постигает прошлое, духовную историю человечества и учится заглядывать вперед, в будущее. Он должен уметь чувствовать себя, если можно так сказать, полномочным представителем души автора исполняемого произведения и духа его времени. Нужно воспитывать органичное умение проникнуться духом разных эпох. И здесь многое зависит от личности педагога, который должен научить ученика «читать» эти послания. Другое дело, что на начальных этапах, когда ученик еще только постигает основы владения инструментом и его игра несовершенна, требовать от него понимания нового музыкального языка и мышления невозможно.
— Но, быть может, стоило бы вводить больше современной музыки на уроках музлитературы, ну не авангарда, но хотя бы классиков первой половины XX века, исподволь приучая слух к новому языку?
— Не вижу здесь каких-либо противопоказаний. Тем более что в изучаемых программах и по музлитературе, и по специальным дисциплинам обязательно присутствуют произведения современных авторов. Что касается дозы современной музыки в репертуаре студента — это вопрос прежде всего его индивидуальности и его профессионального развития.
— Потом эти «пробелы» в образовании находят отражение в концертной практике, когда звучит только классика, а современность исполнители не принимают.
— Сейчас у нас период какой-то «растерянности». Творчество шестидесятников, в том числе нашей знаменитой тройки — А.Шнитке, С.Губайдулиной, Э.Денисова, — во многом было основано на протесте. Авангард, как вы знаете, зарождался в России, но в СССР, мягко говоря, не поощрялся, что подогревало интерес к нему музыкальной аудитории. Необходимо было определенное мужество, чтобы играть их сочинения, и это подстегивало передовых музыкантов. Сейчас все разрешено, и уже вступают в силу экономические аспекты, конъюнктура рынка, коммерческие интересы заказчиков. Все больше приходится ориентироваться на запросы публики (отнюдь не всегда самые высокие). Но я не думаю, что ситуация у нас хуже, чем в других странах. Тяга к экспериментаторству, открытость новизне в России по-прежнему сильны. Нужны просто средства для исполнения новых сочинений неизвестных молодых композиторов. А поскольку их нет и просто так их никто не дает, надо что-то предпринимать. Кроме нас самих, это никто не сделает.
Кстати, в нашем вузе вслед за Московской консерваторией открыто экспериментальное отделение исторического и современного исполнительства. Туда идут студенты, у которых есть потребность расширить свой кругозор и реализовать творческие амбиции как раз в области новой музыки. Но за 5 лет они должны получить и академическую базу, иначе вырастет неполноценный музыкант. Без досконального изучения классики невозможно овладеть всем арсеналом технических и художественных средств, развить высокий художественный вкус, овладеть различными стилями. Нужно искать равновесие, гармонию между классикой и современностью, чтобы они не были изолированы друг от друга.
— Вы уже несколько лет возглавляете Фонд «Русское исполнительское искусство». На что направлена его деятельность?
— Деятельность Фонда «Русское исполнительское искусство» стала возможна благодаря мощной поддержке меценатов. Наши идеи нашли понимание и доверие у крупнейших представителей деловых кругов. Мы уже третий год на конкурсной основе выплачиваем стипендии, премии юным музыкантам и их учителям. Не секрет, что многие наши известные всему миру профессора порой просто нуждаются. Обладателями стипендий и премий фонда стали более 1000 человек — представители 40 регионов России и стран СНГ. Целый ряд талантливых молодых музыкантов благодаря стипендиям смогли принять участие в международных конкурсах, и их судьба кардинально изменилась.
Нашей главной задачей являются поддержка и развитие отечественной исполнительской школы как уникальной части национального культурного наследия, создание условий для сокращения оттока российских музыкантов на Запад и привлечения в Россию лучших исполнителей. С этой целью мы разработали концепцию программы сохранения и развития музыкальной культуры России. Разговоры же о том, зачем нам столько учебных заведений, могут вызвать у здравомыслящих людей только недоумение. Надо радоваться, что есть такая область, где мы не отстаем, а задаем стандарты Западу. Будем стараться и дальше поддерживать нашу талантливую молодежь и замечательных педагогов. От этого выиграют и Россия, и весь мир.
Беседу вела Евгения Кривицкая
