На пределе возможностей

Премьера «Волшебной флейты» Моцарта прошла в Амстердаме

«Волшебная флейта» – благодатная почва для теоретических предположений и гипотез. Сюжет полон противоречий, каждое из которых может трактоваться десятью различными способами. Исследователи углубляются в явные и скрытые смыслы многоуровневой истории. При этом в опере столько обаяния и великолепных гармоний, что слушатель, даже совершенно не разбирающийся в тонкостях жанра, вряд ли всерьез озадачится перипетиями часто нелогичного либретто Э. Шиканедера, но неизбежно будет пленен и очарован музыкой моцартовского шедевра.

Опера густо населена персонажами, включая серьезного мудреца Зарастро, коварную и мстительную Царицу ночи, ее прелестную и мужественную дочь Памину.

Есть и красавец принц, идущий по дороге познания, – Тамино, и его свита – легкомысленный продавец птиц Папагено. Папагено в конце концов находит свою Папагену. Тамино проходит через испытания и обретает Памину, Зарастро получает несколько новообращенных последователей, а зритель уходит домой, мурлыча или насвистывая легко запоминающиеся моцартовские мелодии.

Атмосфера в опере напряженная. Время от времени появляются дракон, три руладистые феечки – служительницы Царицы ночи, компания поющих мальчиков-ангелов и задиристый хулиган Моностатос со приспешники.

Действие щедро присыпано пудрой изысков – очарованные животные, волшебные мухи, сомкнутые во испытание губы и, конечно же, путь указующие трели, тремоло и форшлаги волшебной флейты.
Моцарт написал «Волшебную флейту» в 1791году, сразу после Французской революции и совсем незадолго до смерти. Опера проникнута духом идей масонства, густо напичкана символами свободных каменщиков.

Сюжетная линия расцвечена ритуалами проверок и посвящений в тайну. Не удивительно, что музыковеды не устают анализировать гармонические и смысловые знаки оперы, находя в «Волшебной флейте» бесконечный источник для умозаключений.

Бетховен же считал эту оперу величайшим творением Моцарта. Просто потому, что в ней представлены все музыкальные формы, существующие на момент написания шедевра, – от простой песни до хорала и фуги.

В ноябре уходящего года в Амстердаме сценой для премьеры «Волшебной флейты» стал огромный зал Конгресс-центра RAI.

Место, прямо скажем, для оперы неожиданное. Беглый взгляд на красочные и броские афиши укреплял в ощущении, что заезжая труппа дает несколько оперных представлений, а монументальность постановок требует большого сценического пространства.

И устроители не сомневаются, что зрители заполнят вместительный зал до отказа.

Даже некоторое удивление вызвал тот факт, что все участники постановки живут и работают в Голландии. Приглашена из Германии только исполнительница партии Царицы ночи Катаржина Дондальска.
Она – блистательная оперная дива польского происхождения, обладательница колоратурного сопрано, позволяющего чисто и без труда одолеть головокружительную высоту знаменитых нот «Queen of the Night».

Увертюра к опере сопровождается коротким и полным юмора фильмом о сотрудничестве Моцарта и Шиканедера во время создания оперы. Фильм снят специально для этой постановки нидерландскими мастерами видеоарта Хенком Хазелахером и Жаном Пронком.

Огромный экран применяется на протяжении всего спектакля и создает – нет, не параллельное действие, – он комментирует, служит смысловым мостиком, используется для слайдовой проекции. Причем очень тонко, остроумно и уместно используется.

Нынче применение мультимедиа не редкость, а вот обоснованное и умелое, «в тему» – скорее исключение, чем правило. Для создания декораций и костюмов, которые способствовали превращению спектакля в эффектное зрелище, приглашен Азиз, известнейший топ-дизайнер Голландии, автор ярких коллекций одежды, неутомимый экспериментатор в области высокой моды и концептуального современного искусства.
Спектакль обрадовал. Стильностью, легкостью, взаимосвязанностью отдельных частей и четкой логикой постановки. А главное – умелым и точным следованием звуку и ладу моцартовского творчества.

Не наблюдалось попыток сделать палитру сценических средств интересней и разнообразней музыкального материала. И явно ощущалось стремление постановщиков найти современное сценическое решение, адекватное гениальной партитуре. Солидно сделано. Задорно сделано. Очень дорого.
И со вкусом.

В конце спектакля зрители устроили шумную овацию, долгое время не расходились и аплодировали. Окружив сцену и стоя в проходах зала, приветствовали исполнителей и оркестрантов, седовласого дирижера Яна Стулена, продюсера Саима Симсека и режиссера спектакля – молодую очаровательную даму по имени Махтелд ван Бронкхорст, с которой мы на следующий день встретились для небольшого интервью после премьеры.

- В «Волшебной флейте» заняты преимущественно голландские певцы и музыканты, что в Амстердаме сегодня скорее исключение, чем правило. Это принципиальное условие для постановки?
- Продюсер Саим Симсек – энтузиаст. Он создает не просто антрепризу, а сильную отечественную труппу. В Голландии развит предрассудок – считается, что все заграничное лучше и качественнее. Это не так.
Конечно, опера – дорогое удовольствие, продюсеры и постановщики хотят подстраховаться, приглашая звезд из-за рубежа. Но я согласна с Саимом – мы можем своими силами сделать сложнейшие произведения. С большим успехом прошла первая работа Viable entertainment – опера Д. Верди «Набукко», в репертуаре этого сезона, кроме «Волшебной флейты», «Отелло» Д. Верди, «Рондина» Д. Пуччини.
- Как видится дальнейшая судьба постановки «Волшебной флейты»? Судя по всему, у продюсера далеко идущие планы.
- Планы «Флейты» пока ограничиваются пятью вечерами в RAI. Дальше все будет зависеть от того, как примет этот спектакль публика, как отреагирует пресса.
Надеюсь, что будущее у компании Viable entertainment интересное, во всяком случае, подход в высшей степени профессиональный. Конгресс-центр, разумеется, создавался не для оперных спектаклей. Но выбора пока нет.
Театральных залов, полностью отвечающих требованиям акустики, всего три в Амстердаме. Втиснуться в их расписание с регулярными репетициями и спектаклями нет возможности. В случае успеха предприятия компания планирует строительство нового театра.
- Премьера состоялась. Вы довольны исполнителями?
- Да, вполне. Органичностью артистов, драматическим мастерством. В стране есть престижные призы и музыкальные международные конкурсы вокалистов.
В «Волшебной флейте» заняты лауреаты этих премий и конкурсов. Певцы с обширным репертуаром, включавшим необходимые партии: Ханнеке де Вит – Памина, Паскаль Питти – Тамино, Памела Хюйвелманс – Папагена, всеобщий любимец Маттей ван ден Вурд – Папагено, Хуберт Клаасенс – Зарастро – кажутся мне и вокально и актерски идеальными попаданиями.
Дирижер Ян Стулен, руководитель The Opera Philarmonic, оркестра антрепризы, настоял на приглашении Катаржины Дондальской. Получился блестящий исполнительский ансамбль.
Это странно звучит – мы считаем смелой идеей, даже вызовом участие преимущественно отечественных певцов. При этом продюсер – человек, действительно одержимый идеей создания национальной оперной труппы, – успешный бизнесмен турецкого происхождения.
Как и дизайнер Азиз, родившийся в Марокко, он живет уже много лет в Нидерландах. Получается, – смеется Махтелд, – что у нас представлены все основные национальные группы Голландии. И даже в реально существующей пропорции.
- Столь монументальную работу вы делали впервые. Почему постановку оперы предложили именно вам?
- Опера – штука дорогая, рисковать никто не хочет. Получить большую постановку трудно. Мне помог случай. Продюсер пригласил Яна Бауса, уже в течение сорока лет режиссера Нидерландской оперы.
Но Баус, один из моих учителей, занимался в тот момент другим спектаклем и вынужденно отказался. Его рекомендация и напутствие: «Ты уже готова, иди и делай эту работу. У тебя все получится» – оказались очень важны. Помогли поверить в себя. А продюсеру – доверять мне как режиссеру.
- Это традиция в Голландии такая – отдавать молодым большие постановки?
- Нет, ни в коем случае. Все как везде. Но я благодарна стечению обстоятельств. Ведь Ян Баус мечтал ставить эту вещь. Никакой артист, а тем более режиссер, не считает себя постаревшим, если он в силах работать. Есть несбывшиеся планы. До последнего дня. Это естественно.
Просто одна из традиций в Голландии – работать очень быстро. Постановка оперы, от первой рабочей спевки до премьеры – с декорациями, костюмами и цветными бесплатными буклетами, розданными каждому зрителю, заняла пять недель. Есть страны, где готовят спектакль значительно дольше. Мне бы стало скучно.
- Но это же очень короткий период, стрессовая производственная ситуация!
- Здоровый стресс дает хороший импульс для творческой работы. Нет возможности откладывать вдохновение на завтра. Выяснять отношения, капризничать. Профессиональная ситуация складывается. А имена дизайнера и фильммейкеров – выбор и условие продюсера.
- Вы не ощутили внутренний конфликт? Интересная перспектива работы, но нет творческой свободы?
- Нет, не ощутила, – смеется. – Я ощутила радость, что мы вместе делаем спектакль. Работы коллег я знаю давно и с выбором Саима целиком согласна. Это грамотный продюсерский подход – приглашать сильных профессионалов. Хенк – участник Каннского фестиваля в 1997 году, Азиз – широко признан как дизайнер, он автор головокружительно смелых проектов.
- В постановке много иронических деталей. Играючи обозначаются важные детали. Экран служит своего рода записной книжкой – намеками возникают и исчезают анимационные попугай и волшебные мухи, с помощью кино и элементов театра теней осуществляется проверка героев стихиями огня и воды. Кому принадлежали эти идеи?
- Ирония позволяет намекнуть, но не утяжелять. Музыка оперы задает ироничный тон, вы не находите? Это ключ к трактовке. А кто и что придумал – трудно сказать. Коллективно решали.
Следовали логике музыкального развития, пытались связать цепь событий в либретто – там не все так логично, как хотелось бы. Идея костюма, придуманного Азизом, – как в случае с драконом, который решен как огромная зеленая юбка Царицы ночи, даже со ступеньками внутри, – заставляла иногда мизансцену изменить.
Моя идея – использовать экран как дополнительное средство освещения. Но мы работали, понимая друг друга. Оттого в спектакле нет досадных несоответствий, на мой взгляд.
- Опера полна скрытых смыслов, история ее создания провоцирует искать все новые подтексты. О чем ваша «Флейта»?
- Произведение это так или иначе – музыкальное завещание Моцарта. Так случилось – это последняя опера гения.
Я думаю, что сюжетная линия, связанная с масонством, утратила актуальность. Нелепо эту сторону акцентировать. Задача режиссера – донести до зрителя историю, лежащую в основе написанной музыки. А также привлечь зрителя. Увлекать и развлекать. Придумать современную картинку, но не переусердствовать в выражении своего «я».
Музыкальная первооснова здесь «любых трактовок тяжелей». Если исполнительница партии Царицы ночи не возьмет положенные ей ноты или сделает это недостаточно хорошо, то запомнят только это. А не новаторство режиссера.
Вот жесткий ответ на вопрос, что стоит во-первых – постановка или музыка. Музыка важнее. А режиссура должна быть умной и точной.
Я делала эту историю как цепочку тестов для чистых и славных героев, центральных персонажей оперы. Испытания они с честью проходят. В финале объединены враги и друзья, участники жмут друг другу руки, но путь не закончен. Познание продолжается.
В декорациях намеки на фрагменты огромного количества книг. Это символы учености и напоминание об огромном количестве версий – по любому поводу, которые имеют право на существование. Поэтому слова Зарастро: «Кто не согласен с моим мнением – не достоин жизни» – вызвали недоумение творческой группы, но мы не вправе ничего менять.
Мы даем возможность задуматься. И в то же самое время это красивая и вечная сказка о любви. Поэтому в оформлении не обозначено время действия. Сказочные одеяния с легким намеком на силуэты и идеи того времени, когда создавалась музыка.
И не забудем, что наивная и юная Памина, преодолевая испытания, помогает положить конец противоборству Царицы ночи и Зарастро, а по сути – противостоянию женского и мужского начал. Найден баланс.
Это важный для меня смысловой мотив оперы.
- Женский подход к сюжету так или иначе присутствовал?
- Как стремление к гармонии, к уравновешенности всех элементов – да. Обладатели громких имен в оперной режиссуре – сплошь мужчины. Я, по сути, вторглась в мир мужской профессии. Приходится постоянно работать на пределе возможностей.
- Это не пугает?
- Вообще это смешно, но мы продолжаем жить в мужском мире. Я уверена с рождения, что профессионально женщина может делать все то, что и мужчина. А пугаться раньше, наверное, надо было.
Я начала работать как fashion-дизайнер. Потом поняла, что это не мое. Вернулась в университет изучать режиссуру. Интересовалась современным театром. Почти случайно стала в студенчестве работать как ассистент Пьера Ауди, художественного руководителя Нидерландской оперы.
Он режиссер высочайшего класса. Меня захватила оперная режиссура. Здесь безграничные возможности для развития, для эксперимента. И музыка, написанная гениальными мастерами. Режиссер должен ставить конгениально. Поневоле.
Меня захватывает каждая новая работа. Я не погружаюсь – ныряю в материал, разматывая клубки загадок. И помню, что задача – не уничтожить стиль произведения! Это профессия.
Получив «Волшебную флейту», я день-два переживала: такая ответственность! А потом сказала себе: «Стоп. Я профессионал. И я буду ставить спектакль». Все вернулось на место.
И потом, я много работала с выдающимися режиссерами. Это хорошая школа. О Пьере Ауди я говорила. Добавлю имена Вилли Деккера, Николаса Ленхоффа, Льва Додина, Питера Селларса, Давида Пунтни. А сотрудничество с нобелевским лауреатом Дарио Фо окончательно избавляет от дрожи перед авторитетами!
- Замечательная русская оперная певица Галина Вишневская недавно категорично высказалась о современных оперных постановках, где режиссеры позволяют вольное обращение с сюжетом: «Логично в этих случаях не менять либретто шедевров, а попытаться написать новую оперу – и делать в ней то, что заблагорассудится». Как вы к этим словам относитесь?
- Я полностью с ней согласна. Всегда восхищалась талантом Галины Вишневской, силой ее личности. Что касается меня, я строю «из» материала, а не приспосабливаю музыку и либретто к совершенно иным сюжетным коллизиям.
Но если англичанин Грэхэм Вик, прославленный режиссер, новатор, декларирует, что он не ставит оперу, если не удается перенести действие в современность, то это не значит, что я стану отрицать его творчество.
Работы Вика могут вызывать у меня восторг или неприятие, но я уважаю его талант и экспериментаторскую энергию. Список авторов спорных оперных спектаклей достаточно длинен.
Но благодаря таким новациям с жанра снято клеймо экспоната из лавки музейных древностей, постановки многих театров мира не один год держат статус аншлаговых. Вернулся зритель. Стал происходить процесс живого современного театра, за которым интересно наблюдать. И счастье – в нем участвовать.

Светлана Храмова, vz.ru