Выступления Юрия Башмета за пультом большого оркестра можно пересчитать по пальцам: привычнее облик маэстро в качестве солиста и руководителя камерного ансамбля. Потому, зная, что Башмет должен окунуться в работу с симфом, унаследованным от Марка Горенштейна, нынешнего главы Госоркестра, общественность жгуче желает видеть результат. И то, что оркестр перешел из ежовых рукавиц в лайковые перчатки, придает новому альянсу оттенок эксперимента. Для первого концерта с «Новой (обновленной „Молодой“) Россией» Башмет выбрал Шуберта — «Неоконченную» и «Трагическую» симфонии — и подошел к делу рационально: Шуберт всегда был его «сильным местом», не говоря уже о том, что он во всех отношениях удобен для творческого знакомства музыкантов.
Австриец вышел — воплощенное изящество и благородство. Пусть трагические кульминации «Неоконченной» высветлены и слышатся современному уху немного наивными, но их ясная грусть тут уместнее безнадежной скорби, культивируемой некоторыми маэстро. Страсти же «Трагической» заключены в рамки светского приличия, а пылкость сдерживается корсетом благоразумия. И коли уж романтизм теперь своего рода лакмус высшего мастерства, фирменная «фишка» старого музыкального «цеха», то тут Башмет — не последний, но могиканин.
С Шубертом соседствовал Брамс (скрипичный концерт), солировал Виктор Третьяков (кому же, как не другу, доверить первую запись новой летописи!) — большой мастер, по-прежнему поражающий особой культурой звука и вдумчивостью исполнения. Правда, если эффектные фиоритуры виртуозны, а яркие мелодические кульминации неизменно выразительны и точны, то менее значимые (для формы целого, но не для слушателя) фрагменты некогда идеального в исполнении Третьякова опуса, увы, обнаруживали интонационные и технические огрехи.
Дирижер в масленичную пору показал себя хорошей хозяйкой, у которой первый блин комом не бывает. Не беда, что в главной партии «Неоконченной» гобой и кларнет не договорились о строе, что не вышла синхронность туттийных тремоло, что неповоротливая, тяжелая медь частенько не поспевала, что тромбон ринулся вперед батьки в пекло коды... Зато струнные радовали чертежной четкостью штриха, валторны — непривычным для этого коллектива, но приветствуемым чувством меры звука. От старой «Молодой России» остались и неровность (есть все, кроме статики), и нервность. Но чувствительность нерва — свидетельство наличия жизни. В «Обновленной России», бьющей ключом.
Татьяна Давыдова
