Борис Березовский снова сыграл Первый концерт Чайковского
Стартовавший в 1958 году Конкурс им. П. И. Чайковского сразу стал не только одним из культовых музыкальных событий в России, но и едва ли не главным источником информации о русской музыке и русских музыкантах для западного мира. Среди номинаций этого элитарного турнира молодых профессионалов высочайшей пробы фортепиано всегда занимало особое место. Преодолев последний риф первого концерта, виртуозные толкователи русской души в одночасье переходят из категории молодых талантов в категорию состоявшихся музыкантов, уверенно представляющих отечественное искусство на мировой сцене.
Увы, в последнее десятилетие молодые триумфаторы все чаще после конкурса не выходят, а уходят на мировую арену, надолго пропадая из нашего поля зрения. Так и не успев стать настоящими любимцами русской публики, они возвращаются к нам уже в качестве заезжих звезд, и в холодноватой европейской корректности их игры мы с трудом улавливаем отголоски русского стиля.
Нынешнее выступление победителя Девятого Международного конкурса имени Чайковского Бориса Березовского интересно прежде всего выбранной программой. На концерте в зале филармонии москвичи спустя двенадцать лет вновь услышали Первый фортепианный концерт Чайковского в исполнении одного из самых ярких лауреатов главного состязания страны. Борису Березовскому аккомпанировал возглавляемый Дмитрием Лиссом Уральский академический филармонический оркестр, исполнивший во втором отделении в пару к Чайковскому Третью симфонию Рахманинова.
Борис Березовский дает концерты как в России, так и в странах бывшего СССР довольно часто. Наиболее запомнившиеся его выступления последних лет были связаны, пожалуй, с европейским репертуаром — это прежде всего «бетховенские марафоны» — программы из пяти фортепианных концертов и десяти сонат великого венца. Сам пианист подчеркивает, что не придает особого значения понятию «стиль». Его же собственный стиль игры элегантно универсален, ненавязчиво виртуозен и ненарочито детален. В интерпретациях Березовского кульминации — скорее наслаждение энергетикой движения, нежели эмоциональные всплески, а лирика приглушенная и струящаяся, лишенная равно и гипертрофированной личностной самоуглубленности, и постмодернистской истонченности и призрачности.
Его Первый концерт был далек от традиционных лауреатских прочтений, обычно стремящихся продемонстрировать силу и страстность национального характера. Как рисунок русского города в старинной английской книге, достоверный, но чуть более подробный, чем в действительности, этот русский мир в интерпретации уже почти европейца Березовского выглядел красочным, разноплановым, задиристым и азартным. Корректная недосказанность стиля пианиста (продиктованная, скорее, требованиями хорошего вкуса, нежели общей инертностью) мешала открытому выражению эмоций, но все же по-своему трогала, как трогает прекрасное произведение искусства, удаленное от любых жизненных прототипов уже самим фактом собственного совершенства.
Что же касается второго отделения концерта, то оно, увы, не произвело столь же благоприятного впечатления, как первое. Ясный и точный дирижерский жест оркестранты, казалось, видели как сквозь пыльное стекло. Общая инертность ритмики приглушала контрасты и стирала фактурные рельефы. Музыка Рахманинова в результате получилась не столько трагичной, сколько усредненно флегматичной, как взгляд благополучного обывателя на роковые книжные страсти, которые никогда не суждено испытать.
Ольга Филиппова
