Исполнилось 90 лет Евгению Валериановичу Самойлову, легендарному артисту театра и кино, чье имя связано с великой историей культуры России — со спектаклями Всеволода Мейерхольда, Николая Охлопкова, с фильмами Александра Довженко. В день рождения, 16 апреля, он вышел на сцену Малого театра, где служит уже 34-й сезон, в роли слуги Карпа в спектакле «Лес» А.Н.Островского, а накануне, 15 апреля, на торжественной церемонии фестиваля «Золотая Маска» ему была вручена награда, удивительно точно соответствующая его образу жизни и образу творчества — «За Честь и Достоинство».
Как очень немногие из российских артистов, Евгений Самойлов стал символом эпохи — не той, что обрушилась почти в одночасье, оставив по себе память почти пренебрежительную. А той, что сохранилась нежной и светлой памятью о времени, когда молодые и не очень молодые женщины, ждавшие своих любимых с войны, смотрели по многу раз фильмы с Евгением Самойловым и верили, что они, их мужья, женихи, братья, непременно вернутся и годы разлуки сделают их похожими на него, именно на него — ясноглазого, мужественного, благородного. Настоящего Мужчину.
Самойлов стал бесконечно любимым и популярным благодаря кинематографу; почти не осталось тех, кто видел его работы на сцене ГОСТиМа — в частности, ставший знаменитым, но так никогда и не увиденный широким зрителем спектакль, где он играл Павку Корчагина. Остались описания настолько выразительные, что порой начинает казаться, что сцена пляски Павки и вслед за ним его товарищей была запечатлена кинопленкой и видена, несомненно, видена. Такова уж иллюзия хорошего мемуарного чтения. И такова магия подлинно романтического, высокого порыва, что был этой эпохе присущ и Евгением Самойловым предельно точно, захватывающе выражен.
Но остались те, кто помнит его звездные роли на сцене Театра им. Вл.Маяковского — Гамлета, Ясона в «Медее». Забыть эти спектакли невозможно, потому что слишком неожиданными, слишком яркими и глубокими были не схожие между собой ни в чем характеры. Впрочем, в одном они, наверное, все же сходились — в исключительно понятном и прочувствованном ощущении человеческого достоинства, которое нельзя попирать ни в какой ситуации, ни при каких условиях.
В жизни Евгения Самойлова, как кажется, не было полос невостребованности. Когда не стало театра Мейерхольда, артист начал много сниматься в кино, играл главные роли у Охлопкова, затем принял давнее, настойчиво повторяемое приглашение мейерхольдовца Михаила Царева и пришел в труппу Малого театра. Самойлов вошел в эту реку во второй раз — впервые он перешагнул порог Малого после закрытия ГОСТиМа, но, услышав от одного из артистов: «Формалисты пришли!..», — покинул старые стены. Второе вхождение в «классические воды» оказалось символическим. Евгений Валерианович стал одним из самых репертуарных артистов труппы, он играл много, о каждой из его ролей писали, отмечая верность все более и более уходящей традиции — романтической, высокой.
Чудо! Но актер сохранил эту традицию поныне. Его Камердинер в спектакле «Коварство и любовь» появляется на сцене на короткие минуты, но сцена его с леди Мильфорд исполнена такой страстной силы, такого высокого, поистине трагического обличения и такого неистребимого человеческого достоинства, что забыть ее невозможно. Глаза этого старого, сокрушенного несправедливостью человека пылают синим ярчайшим огнем, голос его поднимается ввысь и, кажется, проникает в душу каждому зрителю. Таким был совсем недавно князь Иван Петрович Шуйский в спектакле «Царь Федор Иоаннович». Неслучайно композитор Георгий Свиридов, писавший музыку к спектаклю, сказал о нем: «Это потрясающий артист, просто до слез меня трогал. Какой человек! Христианин, настоящий, живущий во Христе, такого образа я вообще больше не видел».
Наталья Старосельская
