«Иоланта» Большого симфонического оркестра в БЗК
Сочиняя «Иоланту», Чайковский уповал на человечность, искреннее чувство и естественность выражения. Владимир Федосеев к заветам Петра Ильича отнесся вдумчиво, собрал команду и с нею донес композиторские упования — сначала до австрийцев, показав «Иоланту» в августе на венском фестивале «Klang Bogen», а теперь и до Москвы — с БСО, разумеется, а также Мининским хором и впечатляющим набором солистов.
Набор был интернациональным. Из дальнего зарубежья — австриец Бенно Шоллум (Рене) и гражданин Швейцарии Петр Бечала (Водемон), из ближнего — солисты Киевской оперы Ольга Микитенко (Иоланта) и Тарас Штонда (Эбн-Хакиа). Из Мариинки приехала Нина Романова (Марта). Москвичи — солист Большого Андрей Григорьев, тенор Роман Муравицкий (Театр Станиславского и Немировича-Данченко), меццо-сопрано Лариса Костюк, сопрано Белла Кабанова и бас Николай Диденко.
Канал «Культура» вел прямую трансляцию. «Иоланту» обещали сделать «незабываемым общечеловеческим событием». И отчасти она им стала. Благодаря Водемону, которого Владимир Федосеев открыл московскому слушателю. Оказалось, Петр Бечала, замечательный тенор, уроженец Австрии и солист Цюрихской оперы, некогда проходил стажировку у Павла Лисициана. И теперь пел по-русски лучше носителей языка и в русском стиле пребывал естественнее и гармоничней. «Что-то слышалось родное», иногда даже атлантовское. Овации Петр заслужил своей романтичной арией, завершив ее словами «О приди!», да так, что возникло непреодолимое желание прийти немедленно.
Легкое недоумение вызвало выступление другого заграничного гостя — баритона Бенно Шоллума, которому басовая партия короля Рене явно не по голосу. Низкие ноты оборачивались для певца и слушателей ощутимыми страданиями, и фраза «О сжалься надо мной» в заключение знаменитой арии несчастного отца Иоланты актуально прозвучала как прямое обращение к тому, кто в этих муках виноват.
Исполнительница главной партии Ольга Микитенко — обладательница очень красивого, но интонационно нестабильного голоса — тоже столкнулась с трудностями. Правда, отчасти картину маслом ей и другим певцам (у которых проблем было и так немало) подпортил оркестр. Если Чайковский писал «Иоланту» «как Бог на душу положит» (цитата из эпистолярия), то тут: Quod licet Jovi non licet bovi — что дозволено автору, не дозволено исполнителю. Малейшая ошибка может погубить все дело.
Прекрасно слышно, что опера проработана дирижером и его командой до последней шестнадцатой, тщательно выверены темпы, с большим вкусом преподнесена тембровая палитра. Уже вступление, хоть и не без досадных ляпсусов, дало отличный импульс всему действу, которое потом шло динамично и непринужденно. Но настоящей ложкой дегтя оказался альянс самодовлеющего оркестра с певцами, что странно, так как Федосеев имеет большой опыт общения с оперным жанром.
Аккомпанемент на протяжении всей оперы был сильно «перегружен» (а порой отличался даже неряшливостью: главный камень — в огород духовикам). Ведь в опере не работает правило насчет того, что всего хорошего — оркестра, например — непременно должно быть много. Правда, хорошего оркестра много не бывает.
Татьяна Давыдова
