Boris Yoffe
Творчество композитора, скрипача, дирижера и педагога Бориса Йоффе заслуживает, безусловно, особого внимания почитателей академической музыки, оно относится к лучшим образцам современной композиторской мысли. О композиторских успехах Йоффе можно судить по тому, кто исполняет и записывает его музыку. Вот неполный список известных исполнителей музыки Йоффе: «Хиллиард-ансамбль», «Розамунде-квартет», Патриция Копачинская, Константин Лифшиц, Иван Соколов, Коля Лессинг, Рето Биери, Августин Видеман и многие другие. Манфред Айхер выпустил на своем лейбле «ECM» диск Бориса Йоффе «Песнь песней» («Song of Songs» в исполнении «Хиллиард-ансамбля» и «Розамунде-квартета»). Вольфганг Рим не раз давал высокую оценку творчеству Йоффе и написал часть текста к буклету диска «Песни песней». Издательство «Wolke» в июле этого года выпустила на немецком языке книгу статей и эссе Бориса Йоффе «Музыкальный смысл» («Musikalischer Sinn»).
Кажется, Йоффе можно считать вполне успешным композитором, можно думать, что его музыка часто звучит и многим известна. Взглянем же на реальное положение дел. Много ли звучит музыка Йоффе на фестивалях современной музыки? Нет, вообще не звучит. Почему, попытаюсь ответить ниже. Часто ли она звучит на радио? Да, иногда в Европе, — особенно «Песнь песней», — но полностью посвященных творчеству Бориса Йоффе передач почти не было (за исключением Израиля). Много ли концертов? Бывают, и проходят в различных странах — в Германии, Швейцарии, Франции, Австрии, США, Израиле, России, — благодаря тем музыкантам, которые смогли оценить музыку Йоффе. Однако, этим музыкантам самим приходилось выступать в роли «продюсеров».
Музыка Бориса Йоффе пока ещё не очень известна и, возможно, только на пути к известности (приходится только надеяться и говорить «возможно», потому что в истории было много примеров, когда даже лучшее своего времени так и не было оценено современниками). Музыканты, которые самозабвенно ценят музыку и личность Йоффе — в особенности, скрипачка Патриция Копачинская, пианист Константин Лифшиц и гитарист Августин Виденман, — заявляют о его музыке своим искусством на концертах и записях, но это только капля в море тысяч концертов.
Хотелось бы попытаться ответить на вопрос, почему музыка Бориса Йоффе особенно редко звучит на фестивалях современной музыки.
Проблема в том, что творчество Йоффе не вписывается ни в какие рамки и направления. Здесь нужно сразу сказать о главном деле и творческом открытии Бориса Йоффе — его «Книге квартетов». С середины 90-х он ежедневно пишет по квартетной пьесе, умещающейся на одной нотной страничке без темповых, динамических и агогических указаний. Жанр этих пьес можно определить как «стихотворение». Подобно стихотворению, каждая пьеса должна быть прочитана (иначе говоря, музыкант должен сам, исходя из музыки, определить темп, агогику и динамику), а не просто воспроизведена. Ничего подобного в современной музыке мне неизвестно (алеаторика не считается), а вот в старинной музыке это сплошь и рядом (в «Искусстве фуги» Баха нет даже обозначений инструментов, не говоря уже о темпах и динамике). Более того, трудно «запихнуть» музыку Йоффе в однозначные стилистические рамки. Одни критики пишут о традициях Регера и Шенберга (английский писатель и либреттист Пол Гриффитс), — что, конечно, кажется очень странным! — другие вспоминают Кейджа и Фельдмана — последнее особенно заметно в американской критике (Стивен Смоляр), которая видит в Йоффе что-то свое и близкое. Один из критиков написал следующее: «Это музыка одновременно тональная и атональная», — настолько необычные и не укладывающиеся в стандарты ощущения испытывают слушатели. Эта музыка далека от «новой простоты» и «бедности» Пярта и Сильвестрова не менее, чем от Лахенмана или Фернихоу. Тоже самое касается и минимализма. Тем не менее, в музыке Йоффе можно увидеть свою простоту, свое новое, и даже своеобразный «минимализм». Услышав один раз эту музыку, с другой её уже не спутать; она столь же уникальна, как личность, голос и лицо человека.
Чего нет в музыке Бориса Йоффе? Нет политики, нет «актуальных проблем», нет ничего газетного и сиюминутного. В ней нет шумов и обильных трезвучий. Такая музыка диктует свой формат и свое мышление. Повторюсь: музыкант, исполняющий музыку Йоффе, должен уметь читать ноты, а не воспроизводить их, потому что такая музыка требует соучастия. Но соучаствовать должен и слушатель. Получается такой парадокс: вроде бы звучит не вымученная и дышащая музыка с нормальными нотами, а слушать музыку должны особенно внимательно и не отвлекаться — хотя бы в течении одноминутного квартета. Это не так уж сложно: не нужно быть большим знатоком, не обязательно думать о технике или концепции. Чтобы понимать и любить музыку Бориса Йоффе, нужно уметь непосредственно и чутко слушать музыку и исходить из нее.
Кто-то сравнил музыку Йоффе с водой, а другой — с хлебом, — с тем, что в первую очередь необходимо для жизни. Сейчас ведь столько излишеств, столько деликатесов, но почему мучит жажда, почему чувствуешь себя как Сент-Экзюпери в пустыне? «Книга квартетов», в которой тысячи «стихотворений», не только центр в творчестве Бориса Йоффе, но и источник для многих из его прочих сочинений — оркестровых, камерных и вокальных.
Так же особняком стоят две оперы: «История о Рабби и его сыне» по Рабби Нахману на идише (в написании либретто участвовал знаменитый поэт и переводчик Анри Волохонски) и «Эсфирь Расина» на оригинальный текст великого французского драматурга. Обе оперы для камерного состава. В «Рабби», которая никогда не исполнялась (за исключением вступления), сочетаются современные и старинные инструменты — в разных строях. «Эсфирь» написана для четырех солистов и небольшого барочного ансамбля. Она была поставлена в Базеле в 2006 году и про нее стоит сказать отдельно.
«Эсфирь Расина» — дань (омаж) Рамо, но при этом опера не является стилизацией и написана в своей узнаваемой манере. Кажется, ничего подобного не было со времен «Царя Эдипа» Стравинского, с которой можно сравнить «Эсфирь». Как и опера-оратория Стравинского, «Эсфирь» не ограниченна одной музыкальной эпохой — это не безличная стилизация. В обоих случаях прекрасно узнаются авторы, их эстетика и представление о музыке. Впрочем, здесь же начинаются отличия. Опера Стравинского вообще мало учитывает музыку не-Стравинского, в нем больше интересно то, что есть от его гармонии и ритма, чем осмысление жанра барочной традиции. Стравинский скорее использует клише,"окаменелости" жанров и форм таким образом, чтобы их можно было ломать, и из этих обломков строить свое (подобное делал в живописи Пикассо). Борис Йоффе ничего не ломает, потому что для него эти жанры и формы барочной музыки — не окаменелости, и, слушая его музыку, мы тоже можем убедиться, что музыкальная традиция — живое. Разве не напоминает это... чудо воскрешения мертвых? Только, как видно, понятие (и уж тем более ощущение) чуда находится вне сферы жизни современного человека. Запечатленное чудо в записях Горовица теперь находят пошлостью, а чудеса Шагала — наивной мазней. И, несмотря на все: Шуберт живет в записях Горовица, а свет наполняет церковь Св. Стефана через витражи Шагала. Еврейский дух и европейская музыка существую несмотря ни на что в искусстве Йоффе. «Эсфирь» напрочь лишена каких-либо эффектов внешнего характера или «глянцевой» красоты. Как и стих Расина, музыка строга и изящна, но в этой изящной строгости дана свобода диапазона выражений и характеров. Изгибы вокальной партии Эсфири могут принадлежать только прекрасной царице, её нежным и великолепным плечам... Как там у Мандельштама: «...Все поют блаженных жен крутые плечи...» Одновременно в этих изгибах мы слышим боль, трепет, всю силу кротости, веры и любви, побеждающих коварство, чванство и ненависть. Наверное, в жизни не так, но пускай хоть в искусстве мы будем это видеть и слышать. И это не обман, не бегство от реальности: кротость, вера, любовь — и есть человеческое, самое лучшее, что в нас, людях, содержится. Любой, кто любит искусство, хочет видеть в нем только самое ценное и чистое, а грязи, газет в мире достаточно и так. И не важно, кротостью ли называется это ценное, силой ли, а может и тем и другим сразу. Борис Йоффе своим искусством прямо выразил свое представление о прекрасном в монологе Эсфирь из 3-го акта. Не случайно, что материал и музыкальная эстетика монолога — из «Книги квартетов», основного труда композитора, где он делает только то, что считает для себя необходимым.
Борис Йоффе родился 21 декабря 1968 года в Ленинграде в семье инженеров. В быту семьи Йоффе искусство занимало важное место, и маленький Борис смог довольно рано приобщиться к литературе и музыке (посредством записей). В возрасте 9 лет он начал и сам играть на скрипке, посещая музыкальную школу, в возрасте 11 лет сочинил свой первый квартет, длящийся минут 40, музыка которого удивила слушателей своей осмысленностью. После 8-го класса Борис Йоффе поступил в музыкальное училище по классу скрипки (пед. Зайцева). Примерно тогда же произошла важная для Йоффе встреча: он начал брать частные уроки теории у Адама Стратиевского. Стратиевский вывел молодого музыканта на новый уровень понимания музыки и научил многим практическим вещам. К этой встречи Йоффе и сам был готов через свою колоссальную музыкальность (чуткий абсолютный слух, память, и — самое важное — неугасимая любовь к музыке, думание музыкой).
Потом были служба в советской армии и эмиграция в Израиль в 1990 году. В Тель-Авиве Борис Йоффе поступил в Музыкальную академию им. Рубина и продолжил занятия с А. Стратиевским. В 1995-м были написаны первые пьесы «Книги квартетов». Их эстетика определилась в короткой пьесе для струнного трио, написанной ещё в армии. Через несколько лет был записан первый диск с квартетами. В 1997 году Борис Йоффе с женой и первой дочерью переехал в Карлсруэ. Там он учился у Вольфганга Рима, там были написаны две оперы и вышло ещё четыре диска. В Карлсруэ Йоффе живет и работает по сей день.
