Simon Virsaladze
Симон Багратович Вирсаладзе — советский театральный художник, сценограф, живописец, педагог.
Академик АХ СССР (1975). Народный художник СССР (1976). Лауреат Ленинской премии (1970), двух Сталинских премий второй степени (1949, 1951) и Государственной премии СССР (1977).
Родился 31 декабря 1908 года (13 января 1909 года по новому стилю) в Тифлисе (с 1936 г. Тбилиси). Учился в тифлисской Академии художеств (1926—1927 гг.) у И. Шарлеманя. В 1928 г. переехал в Москву, где продолжил образование во Вхутеине — Высшем художественно-техническом институте (педагоги Исаак Рабинович и Петр Кончаловский). Завершил учебу в 1931 г. в ленинградском Вхутеине (с 1930 г. — Ленинградская академия художеств, педагог Михаил Бобышов).
В 1926-1927 гг. оформил несколько спектаклей тифлисского ТРАМа — Театра рабочей молодежи, отдав дань популярному в те годы конструктивизму.
В 1932-36 гг. был главным художником тифлисского Государственного театра оперы и балета имени Захария Палиашвили. В этом театре в тот период и позднее им были оформлены оперы «Вильгельм Телль» Дж. Россини (1931 г.), «Даиси» З. Палиашвили (1936 г.), балеты «Сердце гор» А. Баланчивадзе (1936 г.), «Шопениана» на музыку Ф. Шопена и «Жизель» А. Адана (1942 г.), «Дон Кихот» Л. Минкуса (1943 г.), «Отелло» А. Мачавариани (1957 г.).
С 1937 работал в ленинградском Государственном академическом театре оперы и балета имени С. М. Кирова (ныне Мариинский). В 1945 — 62 гг. являлся главным художником этого театра. Оформил здесь балеты «Сердце гор» (1938 г.), «Лауренсия» А. Крейна (1939 г.), «Весенняя сказка» (1947 г.), «Раймонда» А. Глазунова (1948 г.), «Лебединое озеро» (1950 г.), «Спящая красавица» П. Чайковского (1952 г.), «Щелкунчик» П. Чайковского; оперы «Лоэнгрин» Р. Вагнера (1941 г., 1962 г.), «Семья Тараса» Д. Кабалевского (1950 г.) «Дон Жуан» В. А. Моцарта (1956 г.), «Севильский цирюльник» Дж. Россини (1958 г.).
Оформлял спектакли Ленинградского академического Малого театра оперы и балета (ныне Михайловского): «Ашик-Кериб» (1940 г.), «Шехеразада» (1950 г.), «Семь красавиц» (1953 г.) . «Корсар» А. Адана (1955 г.), а также Ленинградского хореографического училища (ныне Санкт-Петербургская государственная академия русского балета имени А.Я. Вагановой), театров оперы и балета в Баку и Новосибирске.
В театре имени Кирова начал складываться его творческий альянс с Юрием Григоровичем (хореограф не раз называл Симона Вирсаладзе своим соавтором), вызвавший к жизни новый принцип живописного оформления балетного спектакля. Первыми спектаклями Григоровича-Вирсаладзе были «Каменный цветок» С. Прокофьева (1957 г.) и «Легенда о любви» А. Меликова (1961 г.).
Затем сотрудничество весьма плодотворно продолжилось в Москве. На сцену Большого театра были перенесены «Каменный цветок» (1959 г.) и «Легенда о любви». А также созданы новые постановки: «Спящая красавица» (1963 г., 1973 г.), «Щелкунчик» П. Чайковского (1966 г.), «Спартак» А. Хачатуряна (1968 г.), «Лебединое озеро» (1969 г.), «Иван Грозный» на музыку С. Прокофьева (1975 г.), «Ангара» А. Эшпая (1976 г.), «Ромео и Джульетта» С. Прокофьева (1979 г.), «Золотой век» Д. Шостаковича (1982 г.), «Раймонда» (1984 г.)
Балеты Юрия Григоровича, оформленные Симоном Вирсаладзе, неоднократно ставились за рубежом.
Помимо спектаклей Григоровича, оформил в Большом театре только две постановки: в 1956 г. — «Лебединое озеро» и в 73-м — балет «Моцарт и Сальери» на музыку В. А. Моцарта и А. Сальери.
Сотрудничал с балетмейстерами Вахтангом Чабукиани, Константином Сергеевым, Василием Вайноненом, Петром Гусевым и другими.
По его эскизом созданы костюмы для многих программ Ансамбля народного танца Грузии.
Сказал свое слово и в кино: по его эскизам были созданы костюмы для фильмов Г. Козинцева «Гамлет» (1964 г.) и «Король Лир» (1971 г.).
Умер в Тбилиси 7 февраля 1989 года.
Симон Багратович Вирсаладзе — выдающийся художник советского и мирового балетного театра. Он начал свою творческую деятельность после окончания ленинградской Академии художеств (по классу М. Бобышова) в начале 1930-х годов, сначала в Тбилиси — в Театре оперы и балета им. 3. Палиашвили (1932—1936), затем, с 1937 года, в Ленинграде — в Театре оперы и балета им. С. М. Кирова. Уже с самых первых своих работ Вирсаладзе зарекомендовал себя интереснейшим художником музыкальной сцены. Но в полную меру и в полном объеме он раскрылся лишь в конце 50-х годов, когда осуществил свою первую постановку — балет «Каменный цветок» С. Прокофьева (вместе с балетмейстером Ю. Н. Григоровичем).
В этой и других совместных постановках, осуществленных на протяжении 60-х и 70-х годов («Легенда о любви», «Щелкунчик», «Спартак», «Иван Грозный», «Спящая красавица», «Ромео и Джульетта» и др.), в творчестве Вирсаладзе — и в искусстве оформления балетных спектаклей советского театра — произошло утверждение качественно новых принципов сотрудничества художника и балетмейстера. В его основу легло создание единого живописно-хореографического действия, раскрывающего музыкальную драматургию спектакля. Существо реформы, совершенной Вирсаладзе в искусстве оформления балетного спектакля, заключалось прежде всего в понятой по-новому главной задаче художника музыкального театра.
Вплоть до недавнего времени эта задача виделась в том, чтобы создать на сцене образ места действия, в котором происходили события балета. Разумеется, при этом наиболее выдающиеся мастера советского декорационного искусства (и Вирсаладзе в их числе), решая эту задачу как основную, добивались в отдельных спектаклях и подлинного проникновенного раскрытия живописными средствами эмоционального содержания музыки. Однако сознательная перестановка акцентов с места действия на музыку как главный объект сценического воплощения произошла только в «Каменном цветке», где живопись «соединилась» с танцем. Образы художника стали создаваться как динамически развивающиеся пластические и цветовые мотивы, которые являлись зримым воплощением соответствующих тем музыкальной драматургии. Творческий метод Вирсаладзе получил название «живописный симфонизм». Это качество сценического мышления Вирсаладзе делает его театральным живописцем нового типа.
Для каждого спектакля художник создает единую изобразительную среду, определяющую общий характер балета. В «Каменном цветке» таким объединяющим пластическим мотивом была малахитовая шкатулка, откуда как бы выходило танцевальное действие. Словно со страниц старинной книги, покрытых древнеиранскими миниатюрами, письменами, орнаментом, сходили на сцену персонажи «Легенды о любви». В «Щелкунчике» это сказочно-фантастический мир новогодней елки, в «Спартаке» — тяжелая кладка замшелых, пропитанных кровью камней Древнего Рима, а в «Иване Грозном» — полукруглые апсиды с мотивами иконописной живописи и звонница как пластический знак русских соборов. Единый образ раскрывался в процессе действия: малахитовая шкатулка обнаруживала в своей глубине живописные картины леса, ярмарки, владений Хозяйки Медной горы; переворачивались страницы с древнеиранскими миниатюрами; сложный и многообразный мир таился в хвое увеличенной, показываемой как бы крупным планом новогодней елки. Соответственно меняется и общая колористическая окраска, на основе которой разворачивается уже собственно живописно-хореографическое действие. Она строится художником на немногих главных цветовых тонах, которые сложно развиваются, моделируются, дополняют друг друга, сталкиваются друг с другом по законам, диктуемым законами музыкальной драматургии.
Так, в соответствии с образной структурой музыкального симфонизма картины «Ярмарка» в «Каменном цветке» разрабатывалось художником колористическое развитие живописно-хореографического действия. Радостно горящие теплые красные костюмы народа на какой-то момент сменялись печально-сиреневым сарафаном одинокой, тоскующей по любимому Катерины, затем вновь вспыхивали ярким аккордом, чтобы окончательно угаснуть, померкнуть к концу танца цыган, тревожно-красные одежды которых драматизировались все более нарастающими черными, серыми и фиолетовыми вкраплениями. Резким диссонансом врывалось на сцену и металось по ней лиловое пятно рубахи Северьяна. И, наконец, драматическим разрешением образа ярмарки становился черный сарафан Хозяйки Медной горы, внезапно возникшей перед разбушевавшимся Северьяном. В «Легенде о любви» кульминацией живописного симфонизма была сцена «Погоня», в которой сталкивались главные цветовые темы спектакля: перламутровая Ширин, бирюзовый Фархад, преследующие их черно-белые и черно-красные воины, серо-коричневые старцы и возглавляющие этот страшный смерч черный Визирь и огненно-красная, трагедийно-экспрессивная Мехмене-Бану.
Если Вирсаладзе «слышит» в музыке балета «Спящая красавица» образ сада, то ему нет необходимости этот сад изображать в виде декорации. Сад расцветает на самой сцене, предстает в виде живописно-танцевальной картины. В первом акте — это весенний сад, светло-зеленый и нежно-салатный, с живыми гирляндами цветов. Во втором акте — осенний, словно обрызганный багрянцем. А когда тема сада заканчивается и сцена пустеет, принц оказывается уже в серебристо-черной среде умершего леса, из которого его выводит добрая фея Сирени. Так, пользуясь теми или иными цветовыми пятнами отдельных костюмов или костюмных групп, художник свободно живописует создаваемую им сценическую картину.
Одним из самых ярких образов балета «Спартак» является образ восстания рабов, решенный художником с высочайшим мастерством. Посредством колористической и фактурной эволюции костюмов, точно соответствующей развитию рисунка хореографии, Вирсаладзе показывал процесс превращения поначалу разобщенных рабов в организованное войско Спартака. В землисто-серые, бурые лохмотья постепенно как бы вкрапливались элементы красного: у голени, у бедра, на груди и т. д. При этом создавалось ощущение, что в процессе танца красного все прибавлялось и прибавлялось — и в конце танца перед зрителями представали воины-спартаковцы, они устремлялись за своим вождем, и за спиной каждого летел алый плащ.
Сложнейшая многоплановая живописная структура образов «Спартака» была безупречной. Ее эволюция, точно и глубоко обусловленная музыкой, динамика колористического раскрытия сценического действия была разработана от эпизода к эпизоду, от акта к акту. Живопись Вирсаладзе во многом определяла пластический рисунок хореографии и вместе с тем сама была рассчитана на жизнь в танце и на восприятие вместе, в неразрывной взаимосвязи с музыкой. В этом смысле балет «Спартак» явился примером высочайшего синтеза музыки, хореографии и живописи, и совершенно закономерно, что именно за этот спектакль Вирсаладзе (вместе с Григоровичем и исполнителями главных партий) был удостоен звания лауреата Ленинской премии 1970 года.
В. Березкин
