Le Chasseur maudit
Симфоническая поэма «Проклятый охотник» относится к зрелому периоду симфонического творчества Сезара Франка. Композитор создал ее в 1882 г., вскоре после завершения Фортепианного квинтета. В качестве литературной основы для нового сочинения композитор избрал произведение Готфрида Августа Бюргера. Этот немецкий поэт, живший и творивший в XVIII столетии, считается одним из основателей жанра литературной баллады, уходящей корнями в балладу народную.
Сюжет баллады, которая привлекла внимание Франка, тоже исходит из народной легенды о Дикой охоте, но Бюргер внес в нее социально-обличительные антифеодальные мотивы. В воскресное утро церковные колокола призывают верующих к молитве, но гордый рейнский граф отдает предпочтение охоте. Давая волю своему необузданному нраву, мчится он по полям на коне – напрасно увещевают его спутники внять пению молитв, напрасно умоляют его крестьяне не топтать поля: граф разъяряется еще сильнее и в гневе убивает пастуха. Но внезапно граф остается в одиночестве. Он пытается трубить в рог, но отвечает ему только страшный голос: «Так будь же вечно преследуем адом, дикий святотатец!» Адское пламя вспыхивает вокруг него, и вот уже несчастный грешник несется прочь, объятый ужасом. И с тех пор вечно скачет он – днем по земле, ночью по небу – преследуемый дьяволом.
В балладе Бюргера Сезара Франка привлекала не столько морально-нравственная идея неотвратимости наказания за содеянное зло, сколько яркая картина, которую можно было воплотить столь же яркими оркестровыми средствами. Новая симфоническая поэма отличалась от предыдущей поэмы «Эолиды» так же, как мрачная поэма Бюргера отличалась от светлой легенды древних греков об Эоловой арфе. Различие касается и самого принципа программности: если в «Эолидах» речь шла о музыкальной «обрисовке» некой картины, которая меняется так, как может меняться состояние природы, то применительно к «Проклятому охотнику» можно говорить об изложении сюжета. Подобные симфонические поэмы есть и у Ференца Листа, и одна из них – «Мазепа». Между этой поэмой и «Проклятым охотником» – при всем их различии – можно усмотреть определенные черты сходства: в обоих произведениях бурное музыкальное движение живописует неистовую скачку. В образном отношении поэма перекликается и с вагнеровским «Летучим голландцем» (герой тоже проклят и осужден на вечные скитания), и с мрачными сценами веберовского «Вольного стрелка».
Тем не менее, симфоническую поэму нельзя рассматривать как иллюстрацию к балладе Бюргера. Музыка не следует за всеми поворотами сюжета, а передает его обобщенно, в действии выделяются лишь основные моменты. Во вступительном разделе сталкиваются два образа. О начале охоты возвещает призывный фанфарный возглас валторны. В дальнейшем этот инструмент постоянно сопровождает образ охотника, приобретая значение лейттембра (другие медные духовые тоже играют весьма важную роль в этой симфонической поэме). Призыву «охотничьего рога» противопоставляется возвышенная мелодия, излагаемая виолончелями на фоне «хорала» деревянных духовых и размеренных ударов литавр и колоколов (пение молитв и колокольный звон). Эти образы вступают в противоборство: «молитва» звучит все ярче и настойчивее, захватывая все большее количество инструментов. Приобретая минорную окраску, она звучит мрачно – словно «предупреждая» героя о грядущей каре. В ответ интонации фанфарной темы звучат еще более решительно, использование повышенных и пониженных ступеней имитирует не вполне точное интонирование, присущее охотничьему рогу.
Основной раздел симфонической поэмы исполнен стремительного движения, в котором важную роль играют интонации фанфарной темы из вступления и призывные возгласы валторны, время от времени «прорезающие» музыкальную ткань. Незадолго до первой кульминации возникают жалобные интонации у гобоев и флейт, но стремительное движение «сметает» их. Звучность внезапно спадает, на фоне затаенно-тревожного тремоло струнных звучат отдельные «обрывки» тем. Сложное переплетение мелодических и гармонических фигураций живописует мрачный ночной лес, где герой остается в одиночестве. Композитор проявляет удивительное мастерство оркестровки, создавая эту пугающую атмосферу: четкая дифференциация тембров, тонкая детализация нюансов. Мрачно провозглашают тромбоны таинственный мотив («проклятие»). Достигнув предельной мощности, звучание внезапно обрывается.
Реприза не является точным повторением экспозиции – это дальнейшее развитие «повествования». Движение вновь ускоряется, возвращается фанфарная тема, связанная с образом охотника. Темп ускоряется, достигая предельной стремительности. В коде звучность стихает до pp (словно всадник, осужденный вечно скакать на своем коне, скрывается вдали). Внезапно на ff звучит заключительный аккорд, который можно уподобить последнему слову рассказчика.
