Откуда пошла традиция в русской культуре воспринимать не просто Францию, а именно её столицу, Париж, как «глоток свободы» и синоним абсолютного счастья? «Париж стоит мессы», — говорили русские аристократы XIX века, прожигая на Елисейских полях миллионные состояния, хотя «добрый король» Генрих IV, кому приписываются эти слова, имел в виду лишь собственный переход в католичество ради престола.
Фразу «Увидеть Париж и умереть» впервые использовал Илья Эренбург в книге «Мой Париж» 1931 года. И даже в советском фильме 1946-го «Беспокойное хозяйство» наиболее симпатичный эпизод — песня французского лётчика из эскадрильи «Нормандия-Неман» (юный красавец Юрий Любимов): «Париж, Париж! Ты в синеве ночной огнями яркими горишь». «Опять хочу в Париж весной» — известный бородатый анекдот. Но и осенью, наверняка, пресловутый «воздух Парижа», что продают как сувениры в изящных флаконах, пьянит не хуже шампанского!
Сейчас большинство европейских границ закрыто для «просто туристов». Но почему бы не устроить petite soirée в центре Москвы, в Арт-Галерее Нико в Большом Тишинском переулке, в 300 метрах от дома, где последние годы жил сражённый русско-французской стрелой Купидона всегда актуальный Владимир Высоцкий? А если ещё и бокалом игристого встречать гостей?
Воплотить музыкально идею «маленького Парижа» удалось Ольге Селиверстовой. Ведущую солистку Большого театра России с Францией связывают годы стажировки в Молодёжной программе Парижской национальной оперы. Отсюда — великолепное произношение, ощущение стиля французской музыки и понимания примет эпохи «арт-деко» — первой трети XX века.
Франсис Пуленк, Эрик Сати, Оскар Штраус — все они жили и творили в Париже между двумя мировыми войнами. Возможно, эта одноактная программа протяжённостью чуть менее часа, традиционно исполненная стоящей возле рояля певицей, тоже имела бы успех.
Лёгкое отточенное сопрано флейтового типа Ольги Селиверстовой отлично подходит к такой музыке. Её фразировка осмысленна, было занятно ловить нюансы текста, даже не зная языка, глядя в подробную двуязычную программку. (Переводы большинства произведений сделала сама артистка!) Постоянная проблема вокалистов в зале Галереи Нико — стеклянный потолок с шатром, добавляющий избыточной реверберации и мешающий разборчивости дикции, в данном случае не воспринималась критически.
Но не зря концерт имел название «Метаморфозы». По замыслу режиссёра Анны Синельниковой героиня вечера не только пела, но создавала мини-спектакль из трёх образов парижанки. В начале это озорная девчонка с чемоданом в полосатой «тельняшке» и алой юбочке, на мелодии Пуленка показывающая зрителям старинные открытки («Путешествие в Париж» на стихи Г. Аполлинера) или виртуозно расправляющаяся со скороговоркой про «Короткую соломинку» на стихи М. Карема.
Она постоянно двигалась, взаимодействовала с трогательным мимом «душой Парижа» (тонкая пластическая и актёрская работа Петра Меркулова), рассказывая про «Бронзовую статую» и «Шляпника» Сати, и снова возвращаясь к Пуленку в «Галантных празднествах», «Апрельской луне» и «Отеле». Все первые семь номеров достаточно насыщенной фортепианной партии с почти импровизационным шармом сопровождал «дедушка»-пианист: в старомодном котелке, с седыми усами и бородой.
Свежо и совсем как уличный музыкант зазвучал вышедший для «смены декораций» аккордеонист Глеб Саблев, меланхолично исполнивший Вальс-мюзет Мотен-Араза.
Чуть повзрослевшая героиня в пышном розовом бальном наряде и скинувший седины элегантный концертмейстер, которым оказался Александр Анасенко, следующие четыре номера открыли блестящей арией «Время любить» из оперетты Оскара Штрауса «Три вальса» (Оскар Штраус — только однофамилец «Короля вальса» и «Рихарда второго», из бедной еврейской семьи). Затем проходящий «сквозным лейтмотивом» месье Пуленк поведал о «Скрипке» и продолжил тему в «Паганини» из цикла «Метаморфозы» на стихи Луизы де Вильморен, давшем заголовок вечеру. Завершающим прозвучал сентиментально узнаваемый вальс Пуленка «Дороги любви» на стихи Жана Ануйя.
Интермеццо аккордеона — отстранённая Гимнопедия №1 Сати чуть остудила, дала передышку эмоциям.
На последние два программных номера Ольга Селиверстова приготовила потрясающее платье в стиле «кабаре»: чёрно-стальное, с бисерной бахромой и стразами. «Я не такая, как вы думаете», — заявила она на мотив Оскара Штрауса. Большая техничная ария по сути шутливая исповедь экстравагантной примадонны: «…в опере изначально, быть собой запрещено, чтобы доставить себе значимости надо блефовать, и это удаётся!»
Элегичный романс Сати «Я тебя желаю» добавил осеннюю ноту грусти к финалу. Конечно же, отпустить богатую на образы артистку без «биса» публика не могла. Ещё одно открытие «постскриптум». Композитор Морис Иван (Maurice Yvain), «Парижский Вальс» из оперетты «Цыганская песня». И так это лихо и здорово получилось у Ольги Селиверстовой и Александра Анасенко, что мечтательно подумалось про невостребованное у молодой солистки Большого театра амплуа героини Штрауса-сына, Легара, Кальмана, Оффенбаха и т.д. Будем ждать и надеяться!
