В Москве стартовал ежегодный Крещенский фестиваль театра «Новая опера», посвященный памяти Евгения Колобова. Одно из центральных событий фестиваля состоялось непосредственно в день рождения маэстро 19 января – это российская премьера оперы «Стиффелио» Джузеппе Верди.
Опера «Стиффелио» (либретто Ф. М. Пьяве по пьесе Э. Сувестра и Э. Буржуа «Священник, или Евангелие и сердце») имела большие проблемы с постановкой при жизни композитора, довольно редко исполняется в наше время и вообще никогда раньше не исполнялась в России. Перед премьерой в 1850 году в оперу Верди внесла коррективы цензура, что поспособствовало ее провалу, потом авторы сами пытались адаптировать содержание оперы под принятые в то время сценические стандарты и представить ее в новой редакции под названием «Арольдо», но перенос сюжета во времена крестовых походов плохо лег на уже готовую музыку, и это все равно не спасло.
Не удивительно, ведь новаторское первоначальное либретто «Стиффелио» было написано на сюжет, современный Верди, а не исторический или сказочно-мифологический, главный герой в нем – протестантский пастор, что для католических территорий само по себе – раздражитель, он женат, жена ему изменяет… В общем, тот вызов общественным нравам, который Верди доведет до апогея в «Травиате» три года спустя, впервые зазвучал как раз в «Стиффелио», хотя нельзя сказать, что его либретто обладало столь же высоким драматургическим качеством.
Музыка оперы при этом – очень интересная, глубоко характерная для Верди и достойная того, чтобы звучать чаще. Только в конце 1960-х годов опера начала триумфальное шествие по ведущим оперным театрам мира – Венская опера, Ковент-Гарден, Метрополитен-опера… Путь к российским театрам, к сожалению, оказался еще длиннее.
Выбор такого произведения для Крещенского фестиваля оптимален, ведь он полностью соответствует подходу самого Колобова – находить и представлять публике «новые» для нее оперы, редкие названия. Из «Стиффелио» московская публика более-менее знает только большую баритоновую арию из последнего акта, которую здесь же в «Новой опере» выносил на сцену Василий Ладюк в сборной постановке «Viva Verdi!».
Исполнение оперы, заявленное в программе как «концертное», реально больше соответствовало формату semi-stage (режиссер Михаил Анестратенко) – с видеопроекциями, художественным театральным светом и большой степенью актерства в исполнении вокальных партий, ну а стандартные концертные костюмы оперных вокалистов визуально как раз практически соответствует современным для Верди. Оркестр, что даже при semi-stage бывает далеко не всегда, играл из ямы, позволяя вокалистам звучать максимально выпукло и прозрачно.
Дирижером-постановщиком выступил главный дирижер театра «Новая Опера», Народный артист Республики Молдова Александр Самоилэ. Для российской премьеры дирижер целенаправленно взял полный первоначальный авторский вариант оперы без купюр и изменений. Получилась поистине грандиозная работа, подтверждающая статус «Новой оперы» как одного из последних оплотов «дирижерского» театра. Оркестровая партитура (несмотря на то, что, в целом, это Верди, каким мы его ожидали услышать) содержит и нетипичные приемы, например, длинное соло трубы в увертюре или практически ораториальные органно-хоровые вставки, в общем, дирижеру и музыкантам было над чем потрудиться, и результат того стоил.
Непростой опера оказывается и для вокалистов даже в ведущих театрах мира. Сразу три теноровые партии – заглавная, второстепенная, но тоже достаточно крупная, и еще одна небольшая – само по себе вызов. Есть немало ансамблей с участием главных и второстепенных действующих лиц. Нередко купируется фрагмент сопрановой партии – именно из-за вокальной трудности. Однако, в нашем случае дирижер был категоричен – никаких купюр, опера должна прозвучать полностью.
Исполнить заглавную партию пригласили мексиканского тенора Гектора Сандоваля. Он пел, тоже как приглашенный солист, Дон Карлоса в Большом театре в 2013 году, работал в Венской государственной опере, в Комише-опер в Берлине, в Оперном театре Копенгагена, на Зальцбургском фестивале и др. Партия Стиффелио большая, тяжелая и вокально, и драматически, почти Отелло (собственно, и сюжет про ревность наводит на аналогии). По части выносливости к Сандовалю вопросов нет, с громадной партией он справился, голос летящий, эмоции и игра – еще более импонируют. Но тембр – довольно заурядный, в чем-то типичный для латиноамериканцев, техника и интонирование – не самые совершенные, скачки наверх подчас натужные, на пределе, низ – приглушенный, совсем не вердиевский. Возможно, недостатки воспринимались преувеличенно, потому что рядом с ним русские тенора на партиях рангом пониже оказались куда как более тембристыми, сладкозвучными и точными.
Абсолютное попадание – и по технике, и по тембру, и по образу – сопрано «Новой оперы» Марина Нерабеева в партии Лины. Это тем более невероятно, что петь суперсложную музыку артистка вышла на замену. Подход к партии показался в чем-то преемственным с ее же удачной Леонорой в «Трубадуре», хотя очевидно добавилось подвижности в голосе. Верди, как известно, писал в эпоху главенства примадонн, есть примадонна на сцене – значит, опера удалась. Композитор это учитывал и тщательнейшим образом разрабатывал центральные женские партии. Нерабеева воцарилась в «Стиффелио» именно в таком духе, и благодаря ей и вся опера целиком слушалась не как нечто забытое и вытащенное из музея на один раз, а как полноценный вердиевский опус.
Баритон Анджей Белецкий (Граф Станкар) тоже вышел на замену и тоже удивил профессиональной проработанностью партии. По сравнению с Ладюком, у Белецкого звук более заглубленный, менее собранный и выведенный вперед. Однако тембр Белецкого тоже весьма богатый, к тому же явно присутствует значительная актерская вовлеченность, эмоции, взаимодействие с залом. В общем, на второе место после примадонны мы бы поставили его, а не тенора-«легионера».
Партию отвергнутого любовника Рафаэля пел русский тенор Станислав Мостовой, совсем недавно вошедший в труппу «Новой оперы» на штатной основе, но уже хорошо усвоивший правила работы на меньшем пространстве, контакта со зрителем и филигранной работы над каждым звуком. В зале этого театра дополнительно раскрывается и его тембр – он звучит значительно мягче, благороднее и в хорошем смысле взрослее.
В условно небольших партиях (с точки зрения сольных фрагментов – да, но того же никак не скажешь по обширным ансамблям) были представлены штатные силы театра опытный Сергей Артамонов (Йорг), новенький Василий Гурылёв (Федерико) и всегда стабильная Ольга Терентьева (Доротея).
Очень важное место в опере «Стиффелио» занимает хор, и это еще один аргумент в пользу правильности выбора этого произведения для Крещенского фестиваля», на котором хор всегда в числе главных действующих лиц. Звучание хора в этот вечер (хормейстер Юлия Сенюкова) было очень впечатляющим, где нужно – мощным, где нужно – изящным и прозрачным.
Джузеппе Верди писал своему другу Чезаре де Санктису: «Среди тех моих опер, которые не идут, есть получившие на то мое согласие, потому что я ошибся в сюжете; но имеются и такие, которые я хотел бы спасти от забвения: это «Стиффелио» и «Битва при Леньяно»…». Прекрасно, что «Новая опера» внесла вклад в исполнение воли композитора и возвращение оперы из забвения. Артисты театра пополнили мировой список исполнений этой оперы своим очень достойным прочтением.
