Клементин Марген: вокальный шарм и французская изысканность
В фирменном абонементе Московской государственной филармонии «Звезды мировой оперы в Москве» экстраординарные события, которые действительно способны мощно зажигать слушательские сердца и согревать меломанские души, как ни крути, чрезвычайно редки, но концерт 8 ноября, коим стал оркестровый рецитал французской меццо-сопрано Клементин Марген, в разряд таковых попадает однозначно! Вызванное им эмоциональное воодушевление сравнимо, пожалуй, с концертом на этой же сцене в 2007 году знаменитой американской меццо-сопрано Джойс ДиДонато: тогда это был ее первый приезд в нашу страну, и состоялся он именно по линии Московской филармонии.
На сцене Концертного зала имени П.И. Чайковского Клементин Марген выступила с довольно компактной, но музыкально изысканной и «вкусной» французской программой, которую открывала и закрывала хабанера Кармен из одноименной оперы Бизе. «Визитная карточка» главной героини «главной оперы» этого композитора со второго захода стала бисом, с которым певица, покинув сцену, вдруг пошла в народ, прямо в зал! Понятно, что для академического вечера это выглядело чужеродным и даже популистским. Однако когда концерт прошел на «высокой академической ноте» и вокальные впечатления сложились в один лишь сплошной восторг, естественность и органичность, с которыми певица провела свое необычное «дефиле» в финале, смогли расположить к ней даже еще больше!
На какие ухищрения не иди, чтобы завоевать публику (не широкую публику, конечно, а въедливых меломанов), всё будет бесполезно, если нет главного – голоса и мастерского владения им. У Клементин Марген всё это, безусловно, есть, и, в отличие от многих меццо-сопрано, причисляемых сегодня себя к этой касте, но де факто предстающих латентными сопрано, голос нашей героини, определенно, – меццо-сопрано. Конечно, не в вердиевском смысле, когда речь заходит об Азучене или Амнерис в его «Трубадуре» или «Аиде». А для французского репертуара это просто восхитительный оптимум: голос в меру лирический, в меру драматический, с поразительно тонкой, но тембрально насыщенной и довольно-таки глубокой фактурой, вполне достаточной для подобного рода музыки. И хотя вердиевского апломба в нём, естественно, нет, по его тембру вы сразу скажете, что это меццо-сопрано.
В этом автору настоящих заметок впервые довелось убедиться в Берлинской «Дойче Опер» на постановке оперы «Пророк» Мейербера, в которой Клементин Марген блестяще спела возрастную партию Фидес, матери главного героя, попадающей в лихую, изощренно трагически закрученную воронку сюжета. И поэтому концерт певицы в Москве ожидался с огромным интересом. Ожидания, как показало ее выступление, не обманули, а концерт прошел в сопровождении Государственного симфонического оркестра «Новая Россия», место за дирижерским пультом которого занял маэстро из Италии Андреа Молино. Как и Клементин Марген, в рамках названного филармонического абонемента его мы услышали впервые. И прежде чем «грянула» хрестоматийная хабанера «L’amour est un oiseau rebelle» из «Кармен», нас взбодрила «фанфарная» увертюра из этой оперы.
Эти два номера стали предваряющим «аперитивом» перед набором предложенных нашему вниманию оперных блюд, которые постепенно становились более изысканными. Следующей тройкой номеров концерта стали цыганская песня «Les tringles des sistres tintaient» снова из «Кармен», а также увертюра плюс связка речитатива и арии Леоноры «L’ai-je bien entendu? ... Ô mon Fernand» из оперы Доницетти «Фаворитка». Французская линия вечера была выдержана и в языке исполнения этого номера. Мы привыкли слышать эту арию в традиционной итальянской версии, но на этот раз она прозвучала в исконной французской редакции 1840 года, премьера которой состоялась в Парижской опере – в тогдашнем ее доме Salle Le Peletier. И эту «изюминку», и то, что стретта арии была спета дважды, отечественные меломаны, конечно же, смогли оценить по достоинству!
В начале второго отделения градус романтических страстей поднялся еще немного: прозвучали прелюдия к третьему акту и большая сцена Шарлотты с письмами «Werther! Werther!» из оперы Массне «Вертер». После этого с изумительно красивой и чувственной арией обольщения – арией Далилы «Mon cœur s’ouvre à ta voix» из оперы Сен-Санса «Самсон и Далила» – наступила неспешная, пленительно обволакивавшая слух релаксация: под пение Клементин Марген мы словно погрузились в медитацию, подсознанием «улетев» далеко за пределы концертного зала, но прозвучавшее следом вступление к опере «Пиковая дама» Чайковского явилось довольно рельефным «съездом» в сторону русской музыки.
Последним номером стала ария Иоанны «Да, час настал! … Простите вы, холмы, поля родные» из «Орлеанской девы», другой оперы Чайковского, и этот ход подвести к русской теме с французским сюжетом мог бы уже явно. Но ария была спета на французском («Oui, Dieu le veut! ... Adieu, forêts»), и тем самым, хотя, конечно, и не впервые, был создан прелюбопытнейший прецедент: французская героиня русской оперы Жанна д’Арк вдруг запела на родном языке! Русское либретто своей оперы Чайковский написал на основе ряда западноевропейских источников, в том числе их французских, а в XIX веке для русского высшего общества французский язык был «вторым родным», и подстрочник этой арии на французском, скорее всего, взят из дореволюционного издания клавира или партитуры.
В этой русской опере на сюжет истории Франции «нерв» большой французской оперы ощущался всегда, но в драматически сильной и цельной трактовке Клементин Марген этот «нерв», став подлинным музыкальным откровением, заклокотал теперь во всю свою мощь. А перед повтором хабанеры первый бис принес еще одну релаксацию, но уже в гротесково-игровом аспекте, и ею стала сцена опьянения Периколы «Ah! Quel diner je viens de faire» из одноименной оперетты Оффенбаха. Галерея героинь певицы за вечер сложилась знатная, а в ее творческие единомышленники явно записались и музыканты оркестра, и дирижер…
Фото предоставлены отделом информации Московской филармонии
