Когда в конце 80-х на экраны вышла картина «Завтра была война», критики дружно объявили, что у режиссера Юрия Кары большое будущее. Затем последовали «Воры в законе» — главный коммерческий хит постперестроечной эпохи, открывший молодому режиссеру путь к постановке «Мастера и Маргариты». Но этому фильму не суждено было выйти на экраны — из-за неразрешимой ситуации с наследниками он лег на полку. И Кара на годы ушел из большого кино. И вот 12 января в Кремлевском дворце состоится громкая премьера крупнобюджетного фильма «Королев», в основу которого легли драматичные факты биографии человека, открывшего космическую эру.
— В ноябре в свой 52-й день рождения вы отметили и 20-летний юбилей творческой деятельности. Вы не ошиблись, Юрий? Ведь 20 лет назад вы еще учились во ВГИКе...
— Да, я тогда еще учился, но уже успел снять фильм «Завтра была война» — свою дипломную работу. Правда, он вышел на экраны значительно позже — в 1988 году, и только благодаря председателю Госкино Армену Медведеву. В те годы существовал негласный запрет на тему сталинских репрессий. Сыграло свою роль и то, что официально картину никто не запускал и она считалась внеплановой. Как дипломную ее еще разрешили по личной просьбе Сергея Герасимова, моего мастера... В общем, ее путь к зрителям был долгим и тяжелым.
— Быть знаменитым режиссером и не снимать — это проходили и Довженко, и Эйзенштейн, и Тарковский. Что помогло вам выстоять, когда вы оказались в таком положении?
— Вот вы вспомнили Довженко, а мой первый фильм, между прочим, дойдя до зрителя после долгих мытарств, был удостоен золотой медали имени Довженко. Он все-таки дошел до зрителя, меня заметили, и я получил возможность работать. По-настоящему тяжело мне было после того, как произошла трагедия с моим многострадальным фильмом «Мастер и Маргарита». Прекрасно помню последний съемочный день: я вернулся домой счастливым человеком. Чувствовал, что уже созрел как режиссер, меня переполнял необыкновенный прилив сил: вот теперь-то я поработаю, говорил я себе... И на восемь лет оказался отлученным от большого кино. Снимал рекламу, «Ералаши». В силу разных причин лопались один за другим мои проекты, в том числе и космический. Голливудские продюсеры так и не решились поставить на меня. Они говорили: покажи свои возможности. Если б я мог тогда показать своего «Мастера»...
— Так все-таки что помогло вам выстоять?
— Прежде всего — моя семья. Когда началась нервотрепка с «Мастером», дочка пошла в школу, и я проводил с ней массу времени, чего раньше не мог себе позволить. Так что и Юле повезло, и мне: все отрицательное, что во мне копилось и вполне могло достигнуть критической точки, моя малышка нейтрализовала. Я ее возил в школу и привозил обратно, занимался с ней... Сейчас она учится на втором курсе факультета журналистики МГУ и не подозревает, как меня выручила.
А еще больше выручила Ирина, моя жена. Она у меня музыкант — окончила консерваторию по классу фортепиано, но предпочла карьере преподавателя музыки карьеру моей помощницы во всех делах.
— Показ «Мастера и Маргариты» стал одним из центральных событий последнего Московского кинофестиваля. Что вы чувствовали, когда смотрели свой многострадальный фильм после 13-летнего перерыва?
— Я боялся, что он устарел, но очень быстро эти опасения рассеялись. Единственное, что покоробило, — современная звуковоспроизводящая аппаратура не прочла наше долби-стерео. Очевидно, перед выпуском фильма в прокат потребуется, использовав сохранившиеся исходники, перезаписать звук. Вновь порадовался за актеров — их игра никогда не устареет, как и замечательная музыка Шнитке. Обидно за Виктора Ракова, который играл у меня Мастера: выйди наш фильм на экраны, совсем по- другому сложилась бы творческая судьба этого талантливейшего актера, потенциал которого толком так и не разглядели режиссеры.
— Нам показали какую-то бледную копию...
— Пленка выцвела, и это неудивительно — столько лет прошло. Но негатив сохранился, и если фильм будет выпущен в прокат, зрители увидят нормальную «картинку».
— Если будет? Значит, «заклятие» с фильма все еще не снято?
— Не снята проблема авторского права. Есть человек по фамилии Шиловский — однофамилец известного актера и режиссера, он потомок того Шиловского, который был первым мужем Елены Сергеевны Булгаковой и от которого она ушла к Михаилу Афанасьевичу. И который стрелял в порыве ревности в Михаила Афанасьевича. Если следовать этой логике, то потомок Дантеса должен обладать правами на творческое наследие Пушкина. Да, сын того Шиловского жил вместе с Булгаковым, но не был им усыновлен и потому юридически не может обладать правами на «Мастера и Маргариту».
— Это вы так считаете, а он считает по-другому. Неужели суд не может разобраться в этой проблеме?
— Сложность в том, что когда-то какой-то нотариус оформил документы на наследство, не имея на то достаточных оснований. Просто договориться с «правонаследником» невозможно — он требует всего-навсего миллион долларов, и ни цента меньше. Я не являюсь владельцем фильма, и потому ничего не могу предпринять.
— А владелец? Неужели он навсегда потерял интерес к картине?
— Насколько мне известно, он решил разрубить гордиев узел.
— Если бы вам предоставили возможность что-то переделать в «Мастере», вы бы этим воспользовались?
— Вряд ли. За прошедшие годы далеко вперед шагнула компьютерная графика и индустрия спецэффектов. Использовать ее сейчас? Это было бы уже совсем другое кино. Кстати, она и тогда была, пусть и не на таком уровне развития, однако мы ее не использовали, опасаясь разрушить художественную ткань романа.
— После «Мастера» был большой простой, а затем вы сняли боевик «Я — Кукла». Критики недоумевали: как мог такой режиссер снять такой фильм?
— Читал, слышал... Но мне кажется куда более объективным мнение хорошо известного вам режиссера Егора Кончаловского, который назвал этот фильм лучшим фильмом десятилетия. Между прочим, «Кукла» в какой-то степени автобиографична. Вспомните начало нашего разговора: восемь лет простоя, безденежья, унижений... Мой фильм — это история человека, которого били, уничтожали, а он все-таки выжил. Моральные унижения, которые я испытывал, соизмеримы с физическими, выпавшими на долю моего героя. Кроме того, это реальная история. А вы знаете, что сценарий «Куклы» в 1994 году отмечен призом продюсеров? Он, правда, несколько устарел к началу съемок — уже вышли подобного рода фильмы с Ван Даммом. Вот уж чего совершенно не приемлю, так это обвинения в излишней жестокости.
— Затем был сериал «Звезда эпохи». Он принес вам удовлетворение?
— Работа — да, а результат — не очень. Интереснейший материал — о Симонове, о Серовой, но нам очень помешала конфликтная ситуация с родственниками наших героев. Жизнь Симонова, как известно, была очень сложна. У него было три семьи, и от каждой остались наследники, которые по-разному оценивают историю любви Симонова и Серовой. В результате нам не разрешили использовать стихи Симонова, которые настолько глубоки, настолько чувственны, настолько адресны... В общем, мой замысел был в значительной мере разрушен...
— Как появился в вашей жизни «Королев»?
— Королев, как историческая личность, существовал в моей жизни всегда. Как сейчас помню день, когда в детском саду в комнату вбежала воспитательница: «Юра, твой тезка полетел в космос!» И на Марс я мечтал полететь, и взрослые книги на космические темы в детстве читал, восторгался фильмом «Укрощение огня»... И вот год назад мне позвонил Алексей Архипович Леонов. Оказывается, незадолго до своей смерти Сергей Павлович Королев всю ночь рассказывал ему и Юрию Гагарину историю своей жизни. И они узнали о таких вещах, о которых и не подозревали, и в частности о том, что ему пришлось пережить в ГУЛАГе. И Леонов сказал, что есть идея снять фильм о Королеве и что он и его коллеги видят во мне человека, который может с их помощью реализовать эту идею.
— Название предполагает, что мы будем смотреть биографический фильм, однако, насколько мне известно, в основу сценария легли гулаговские годы Королева. Почему именно они?
— Не в основу сценария легли, а стали точкой отсчета, нитью, на которую нанизываются другие драматические моменты его жизни. Но арест, допросы, лагеря — это, конечно, самое драматичное, самое страшное, что выпало на его долю. Нам хотелось раскрыть характер Королева и вместе с тем рассказать, как он осуществлял свою мечту. Гулаговские сцены занимают процентов двадцать экранного времени, все остальное — флешбэки. Королев рассказывает на допросе, почему и как он начинал заниматься ракетами и ракетными двигателями, и мы это видим на экране. Потом действие переходит в режим реального времени.
— Были проблемы с выбором исполнителя главной роли?
— И немалые. Пришлось выдержать и давление со стороны своих коллег и продюсеров. Они настаивали, например, на кандидатуре Сергея Безрукова, но шлейф ранее сыгранных им ролей — и в особенности Есенина, как мне кажется, помешал бы зрителям воспринимать его как Королева. И Женю Миронова советовали. Кирилл Лавров, сыгравший Королева в «Укрощении огня», предлагал попробовать Егора Бероева. Егор — безусловно, хороший артист, но он ростом много выше Королева, и по своей психофизике не подходил. Мне же хотелось работать с артистом, с одной стороны, талантливым, энергетичным, «заряженным», обладающим определенным внешним сходством со своим героем, а с другой стороны, не засвеченным большими ролями в кино. Словом, кастинг был долгим и трудным. И вот однажды, в очередной раз перебирая фотографии Королева и актеров, я обнаружил, что Сергей Астахов своим пронзительным взглядом поразительно похож на Сергея Павловича. Я тут же узнал номер его телефона и пригласил на встречу, которая меня чрезвычайно порадовала. И в дальнейшем он не давал поводов для огорчений. Кстати, Наталья Сергеевна, дочь Королева, которая много нам помогала, посмотрев рабочий материал, осталась довольна. А поначалу сильно сомневалась, как и мои коллеги: мол, разве может звезда сериалов быть убедительным в роли такого человека?
— Слышал, что съемки проходили в экстремальных условиях и что исполнителю главной роли было весьма несладко...
— В целом ряде случаев Сергею пришлось не играть, а испытывать то, что испытывал его персонаж. Например, в эпизоде, когда Королев в 45-градусный мороз ехал из лагеря в Магадан — его вызвали в Москву. Грузовик сломался, и он был вынужден пешком добираться.
— Вы снимали под Магаданом?
— Мы снимали в Крыму, в горах, и зимой там очень холодно, и снега полно. Так вот, мы снимали, как он в сильный ветер, проваливаясь по пояс в снег, шел и шел. Мне костюмеры говорили, что после каждого дубля его одежда была хоть отжимай. Он переодевался, и вновь шел и шел...
Или взять такой эпизод: в мечтах Королев ходил по марсианской поверхности, и мы «отправили» Астахова на Марс, который нашли в Таджикистане, в красивейшей пустыне. Снимали в 40-градусную — в тени! — жару с вертолета. Наш замечательный оператор Юрий Райский (вспомните «Бригаду», «Бой с тенью»), добиваясь максимальной выразительности, опускал вертолет все ниже и ниже. Сергей потом мне рассказывал: «Пыль, которую поднимал вертолет, пронизывала все внутренние органы. Я был абсолютно уверен, что через секунду винт меня разрубит пополам, ноги стали ватными, и, наверное, только поэтому я не сбежал». И это еще не все: внезапно появились таджикские пограничники и решили сбить вертолет из гранатомета. Сергей бросился к ним: кино, мол, снимается, в вертолете не перевозчики наркотиков, а оператор и режиссер. Пока он говорил, вертолет улетел, и тогда Сергея арестовали и отвезли в каталажку разбираться. Он звонит оттуда: выручайте! А накануне жаловался: как здесь скучно.
— Среди прочих персонажей в фильме присутствует знаковая фигура — Циолковский...
— Его играет Сергей Юрский, которого я узнал как замечательного человека и прекрасного друга еще на съемках «Мастера и Маргариты». Меня тронули его отношения с Даниловым, сыгравшим у меня Берлиоза. Когда Данилов тяжело заболел, он делал все возможное и невозможное, чтобы спасти друга, сумел даже выйти на самого Ельцина, и тот выделил 35 тысяч долларов на операцию в Америке... А когда Данилов умер, Юрский озвучил его Берлиоза. Изучая материалы о Циолковском, я убедился, что в жизни он был совсем не такой, каким его представил Смоктуновский в «Укрощении огня». Он, наоборот, был очень целеустремленный, очень энергичный человек, он так спешил реализовать свою мечту, что от этого страдали близкие. Зимой он катался на коньках, а летом на велосипеде. Так вот, приглашая Юрского, я его разыграл: позвонив ему, сказал, что очень ценю его как актера и предлагаю ему ответственнейшую роль велосипедиста. Последовала длинная, мхатовская пауза: «Ну что ж, я вам доверяю как режиссеру: велосипедиста так велосипедиста. Давайте попробуем». И тогда я раскрыл карты: «На велосипеде будет ездить Константин Эдуардович Циолковский!»
Мы с Юрским долго прописывали эту роль, работали над каждым словом, каждым жестом. Хотелось и рассказать о нем как о живом человеке, и раскрыть его характер... И все это надо было сделать очень энергично — за считанные минуты экранного времени: вот он соскочил с велосипеда, и вот вскочил на велосипед и укатил.
И Астахов, и Юрский, и другие актеры, по-моему, сыграли замечательно. Надеюсь, зрители это оценят.
Беседу вел Геннадий Белостоцкий
