«Неприкасаемый» на «Культуре»
«Быть хорошим режиссером — это не только снимать хорошее кино, но и не снимать плохого». Эти слова, принадлежащие актеру и режиссеру Александру Кайдановскому, удивительно точно и тонко передают творческое самоощущение мастера, его гражданскую бескомпромиссность и глубокую человеческую порядочность. Сейчас это, безусловно, аскетическое утверждение любимого актера Андрея Тарковского кому-то из занятых в кино- и телепроизводстве может показаться слишком напыщенным и высоколобым. Опять же унаследованная из нашего «славного» советского прошлого склонность к демагогии вполне позволит и мысленно вступить со Сталкером в полемику: мол, что считать хорошим, что плохим? Кому-то по нраву «9 рота», кому-то — «Дура», а кто-то в восхищении от «Антикиллера».
Однако произносить именно такие слова А.Кайдановский заслужил не столько своей гениальной актерской и талантливой режиссерской работой, сколько мироощущением, своей бесконечной (до самой смерти) верностью стилю, интонации и атмосфере, что были присущи только ему и никому другому.
Свои последние дни он провел в доме номер 20 на Поварской улице. В самом центре Москвы, рядом с последней квартирой Гоголя, рядом с последним приютом Горького. Символично? Нисколько. Просто он, как истинный и настоящий художник, ощущал русское творчество (кино, в частности) не как производство, вал или кузницу бодрого жанрового «зрива», а как бесконечно трагичное, во многом нездоровое состояние, тягостное бытование изломанной, психопатической личности.
Бесспорно, прогуливаясь по Суворовскому бульвару, он останавливался под окнами бывшего особняка Толстого, замирая от криков несчастного Николая Васильевича, которого лечили от нервного истощения путем ввода в задний проход целебного мыла. Скорее всего, Кайдановский вздрагивал и, минуя извивающийся в стиле модерн особняк Рябушинского, слышал сиплые стоны «буревестника пролетарской революции», который накликал великую и страшную бурю не только на сотни тысяч заключенных Соловков и Беломор-Балта, но и на себя грешного.
«Прямая дорога не всегда бывает самой короткой», — говорил Сталкер, пробираясь к заветной комнате, комнате, где исполняются желания, через болотную топь, заваленную брошенной военной техникой. Пророческие слова, пророческая сцена в фильме. Здесь все исполнено символов и секретных знаков. Впрочем, как и сама личность Александра Кайдановского.
К юбилею актера и режиссера эти символы и знаки попытались разгадать на канале «Культура», показав полуночной порой фильм «Неприкасаемый» (реж. В.Мирзоян). И попытка оказалась более чем удачной — такой же странной, загадочной, в чем-то даже апокалиптической, как и сам герой фильма.
Казалось бы, минимум режиссерских изысков — только кадры из фильмов Тарковского и Кайдановского, старые семейные фотографии да немногословное интервью с В.Суриковым (учеником А.Кайдановского), но сколь точно сработали все эти компоненты при создании образа художника «не от мира сего». Вот уж воистину, что мог он делать и как мог он творить в стране пятилеток, партсъездов и растущей производительности труда? А меж тем и жил, и творил, и находил в себе силы быть свободным человеком.
Просмотр «Неприкасаемого» в полной мере показал, как же все-таки мы истосковались (изголодались) по хорошему, тонкому, профессионально сделанному документальному кино, которое вполне можно именовать кинематографом художественным.
На следующий день после просмотра «Неприкасаемого» автор этих строк отправился на Поварскую улицу, к дому номер двадцать: стеклопакеты на окнах, кондиционеры на стенах, спутниковые антенны на карнизах, дорогие иномарки перед подъездом.
Ну что же, вполне узнаваемая картина новой российской жизни. А точнее сказать, внешняя ее сторона, потому что и крики Н.Гоголя, и стоны М.Горького, и слезы А.Кайдановского по-прежнему звучат за этими старыми московскими стенами. И это уже другое дело, хотим ли мы слышать их...
На Поварской был великолепный день второй половины июля, и возникло устойчивое впечатление, что нет, не хотим. Хотя вправе ли мы требовать от себя постоянного поиска непрямых путей.
Сталкер бы ответил положительно...
Максим Гуреев
