Послевкусие от двух декабрьских концертов «Интрады»
В 2006 году в бурлящее море музыкальной жизни России – и прежде всего, Москвы – вокальный ансамбль «Интрада» («Intrada»), созданный его художественным руководителем Екатериной Антоненко, ворвался, можно сказать, неожиданно, но профессионально дерзко, ошеломляюще стильно и артистически мощно. И сегодня, по прошествии почти полутора десятилетий, представить себе музыкальную жизнь столицы без этого коллектива просто уже невозможно! Основная сфера творческих интересов «Интрады» – старинная музыка, то есть опусы эпохи Ренессанса, барокко и классицизма, однако лишь только этим репертуар ансамбля не ограничивается: он также вбирает в себя и опусы романтического XIX века, и произведения современности. В итоге хоровой пласт, освоенный коллективом, практически безграничен и универсален, но на сей раз речь пойдет о двух его декабрьских проектах…
Для театрально-концертного сезона декабрь – время особенно насыщенное и горячее, и в прошлом году его привычной суеты и многокрасочности не нарушало ничто. Сегодня, когда на дворе уже теплый май, а концертные залы и театры, закрывшиеся с 18 марта из-за угрозы COVID-19, всё еще не открыты, совсем недавнее прошлое начинаешь вспоминать и любить по-особому ностальгически. Мы сделаем акцент на двух программах «Интрады» – на тех, что довелось посетить рецензенту. Это поистине незабываемый концерт «God save the Queen» в Белом зале ГМИИ имени Пушкина в рамках фестиваля «Декабрьские вечера Святослава Рихтера» (3 декабря), а также совершенно необычный по форме его подачи и, безусловно, чрезвычайно знаковый для коллектива в этом сезоне концерт «Другая вечерня» в Большом зале комплекса «Зарядье» (10 декабря). Но прежде предметного разговора о них вспомним последние проекты «Интрады», которые были реализованы вслед за этим.
В декабре прошлого года у этого коллектива был еще один интереснейший концерт на «Декабрьских вечерах» – российская премьера оперы-маски «Венера и Адонис» (ок. 1683) англичанина Джона Блоу (1649–1708). А в этом году, в январе, «Интрада» дважды успела принять участие в исполнении «Рождественской оратории» Баха: сначала это было в два вечера в Евангелически-Лютеранском кафедральном соборе Святых Петра и Павла, а затем в один вечер – в «Филармонии-2» на сцене Концертного зала имени Рахманинова. Далее в январе и феврале последовали два филармонических проекта в Концертном зале имени Чайковского – опера «Евгений Онегин» Чайковского и оратория «Времена года» Гайдна.
В феврале – еще два проекта с участием «Интрады». Один из них, концерт-открытие VII Фестиваля «Опера априори» в Англиканской церкви Святого Андрея совместно с вокальным ансамблем из Великобритании «VOCES8», продолжил эстафету Года музыки Великобритании и России (2019). Он представил премьеру в России 40-голосного мотета «Spem in alium» Томаса Таллиса (1505–1585), мировую премьеру сочинения Айвана Муди (род. 1964) «Transfiguration» для хора и восьми солистов, а также панораму «Шесть веков британской хоровой музыки», включившую раритетные для нас композиторские имена. Другой концерт прошел в Малом зале комплекса «Зарядье»: он был посвящен британской хоровой музыке XX–XXI веков – опусам Бриттена, Карла Дженкинса (род. 1944), Джеймса Макмиллана (род. 1959) и Габриэля Джексона (род. 1962), а на дирижерском посту в этот вечер Екатерину Антоненко сменил впервые выступивший в России английский маэстро Стивен Лэйтон. Что ж, даже этот срез последних проектов «Интрады» сполна показывает, что коллектив сполна впитал в себя практически всю мировую палитру хоровой музыки.
К счастью, с так манившей к себе «загадочной» королевской оперой-маской Джона Блоу «Венера и Адонис» стало возможным ознакомиться постфактум в интернет-версии. В этом проекте «Интрада» образовала альянс с отечественным оркестром Pratum Integrum и британским дирижером Робертом Холлингвортом. На главные партии были приглашены сопрано Анна Дэннис (Венера), баритон Джонатан Селлз (Адонис) и наш отечественный контратенор Юрий Миненко (Купидон). Прекрасная по ощущению ауры музыки работа! Редкая при всей ее наивности жемчужина старинного музыкального театра! Маленькая, да удаленькая: немногим более 40 минут звучания, но впечатление от экскурса в прошлое музыки – весьма сильное. И всё же вокальные трактовки титульной пары героев подлинно харизматичными назвать было проблематично. Всепоглощающего проникновения в стиль и безупречного лоска они не явили, но, впрочем, это всё впечатления виртуальные, а другая музыка другого английского мэтра, с которой впервые довелось встретиться 3 декабря на концерте в ГМИИ имени Пушкина, стала совершенно роскошным живым подарком.
Это опусы Уильяма Бойса (1711–1779), составившие первое отделение концерта, а во втором мы услышали широко известную, хотя и не репертуарную для наших залов «Мессу смутного времени» ре минор Йозефа Гайдна («Missa in Angustiis», Hob. XXII/11). Этот опус для солистов, хора и оркестра вошел в историю как «Нельсон-месса» («Nelson-Messe»), а программа, за дирижерский пульт которой встал еще один дирижер из Великобритании Пол Гудвин, распалась на австрийскую и английскую части – на «венскую классику» и «английское барокко». «Интрада» объединилась с оркестром из Великобритании «Оркестр эпохи Просвещения» («Orchestra of the Age of Enlightenment»), а состав певцов-солистов опирался на собственные силы: сопрано – Антонина Весенина, меццо-сопрано – Полина Шамаева, тенор – Борис Степанов, бас – Олег Цыбулько. При этом следует заметить, что фестиваль «Декабрьские вечера – 2019» выдвигался как одно из центральных событий Года музыки Великобритании и России. Эта международная культурная инициатива в России курировалась Посольством Великобритании в Москве при поддержке Британского Совета, вот почему английская тематика и названных концертов сразу же становится во главу угла.
Даже неанглийская месса Гайдна – одна из шести поздних литургических сочинений позднего периода его творчества – и та впитала в себя «английский отголосок», и не только в названии. В ней воплотился опыт композитора, создавшего за два – с перерывом – сезона пребывания в Лондоне двенадцать лучших своих симфоний и окончательно вернувшегося в Вену в 1795 году. Служба у наследника бывшего работодателя, нового князя Этерхази, была возобновлена и появление шести поздних месс, в число которых вошла и «Нельсон-месса», как раз и связано у Гайдна с этим периодом. Новизна музыки – в том, что, выдвигая на первый план солистов и хор, важную мобилизующую роль маэстро отводит оркестру. Из-за финансовых трудностей военного времени – а это была пора наполеоновских войн – незадолго до того, как Гайдн закончил мессу по случаю именин княгини Эстерхази, он остался с оркестром без деревянных духовых и валторн: в нём были лишь струнные, трубы, литавры и орган. И в этой «тяжелой» оригинальной оркестровке месса впервые прозвучала в кафедральном соборе Айзенштадта в сентябре 1798 года.
Позже, еще до первой публикации опуса (1803), Гайдн вписал флейту, гобои и фагот, а кларнеты и валторны были добавлены кем-то еще спустя много времени после первой публикации, но на этот раз мы услышали мессу в исконном оригинале – и без деревянных духовых, и без валторн, в чём, несомненно, была своя изюминка. А в том, что в ужасное для Австрии время опус был назван «Мессой смутного времени», ничего удивительного нет. Но так уж совпало, что 1 августа 1798 года в сражении при Абукире наполеоновский флот потерпел мощное поражение от британского флота во главе с адмиралом Горацио Нельсоном, и к мессе сразу же пристало новое название. А намертво оно приросло после того, как в 1800 году лорд Нельсон со своей любовницей леди Гамильтон посетил на пути в Лондон дворец Эстерхази в Айзенштадте и получил возможность эту месту услышать.
«Нельсон-месса» апеллирует к слегка измененному латинскому тексту католической мессы. Не считая подразделов, в ней – шесть традиционных разделов («Kyrie», «Gloria», «Credo», «Sanctus», «Benedictus» и «Agnus Dei»). Их музыкально-вербальный (вокальный) пласт – мастерски скроенная ансамблево-хоровая ткань. Ее аккомпанемент оркестр и дирижер непрестанно превращали в парус, весьма деликатно и тонко наполняемый ветром, а певцы-солисты и хор наполняли подсознание и слух виртуозностью и торжественностью момента, монументальной «чеканностью» мелодики и аурой всевышнего света. Впрочем, на женской половине у солисток погружение в стилистику оказалось лишь поверхностным: их нарочитое «пение в голос» от ощущения света уводило довольно часто, зато бас и тенор смогли продемонстрировать и культуру пения, и стилистическое чутье, и музыкальность.
Если шесть частей мессы Гайдна – монолит оригинально рукотворный, то шесть опусов «короля королевской музыки» Уильяма Бойса, прозвучавших в первом отделении нон-стоп как цепь трех блоков «симфония – антем», предстали, словно единая композиция-сюита духовно-светского характера. Вышло необычно – на редкость органично и целостно. Но на сей раз под симфониями следует понимать увертюры к одам, и таковыми (в порядке исполнения) оказались оркестровые пьесы (op. 2), опубликованные в Лондоне в 1760 году: Симфония № 5 ре мажор (к «Оде ко дню Святой Цецилии», 1739), Симфония № 2 ля мажор (к «Оде ко дню рождения Короля», 1756), Симфония № 1 си бемоль мажор (к «Новогодней оде», 1756). Опусами после симфоний-увертюр стали антемы по случаю коронации Георга III (1761): «Praise the Lord, O Jerusalem» («Хвали Господа, O Иерусалим»), «My heart is inditing» («Сердце мое велит»), «The King shall rejoice» («Король возрадуется»). И когда звучал один только оркестр, то этим строгий, но чувственно глубокий и сильный посыл антемов волшебно предвосхищался. Первый и третий антемы были полными (хоровыми), второй – строфическим, с поручением сольной партии тенору-солисту (Борис Степанов), а мощно-нежное звучание хора было сродни волшебству звучания идеального органа…
Меломанам, конечно, памятен сентябрьский концерт в Большом зале «Зарядья», когда музыканты с Британских островов – Хор Монтеверди (Monteverdi Choir), инструментальный ансамбль «Английские барочные солисты» («English Baroque Soloists») и знаменитейший дирижер Джон Элиот Гардинер – выступили в России впервые, что стало сенсацией и вызвало просто нездоровый зрительский ажиотаж! Подобного аншлага на этой же сцене программа «Другая вечерня», пожалуй, и не вызвала, но – по ее художественной значимости и репертуарной раритетности – упомянутому концерту британского разлива, однозначно, не уступила! И если на проект Гардинера основная масса публики стремилась ради вполне закономерного престижа, то на «Другую вечерню» бóльшая часть публики, хотя и не вся, пришла заинтересованной и понимавшей, зачем она на всё это подвиглась.
Так откуда же название «Другая вечерня»? Опусы Клаудио Монтеверди (1567–1643) – и прежде всего, его знаменитая «Вечерня Пресвятой Девы» («Vespro della Beata Vergine», 1610, SV 206) – «визитная» исполнительская карточка Хора Монтеверди, но в программе его упомянутого московского концерта звучали опусы не только Монтеверди, а сам он был представлен другим сочинением – одной из его месс. Между тем, в 2017 году музыкальный мир широко отмечал 450-летие композитора, и многие зарубежные коллективы – не только же Хор Монтеверди! – подготовили специальные программы, включившие его сочинения. И не только сыграли их в своих странах, но и до недавних пор продолжили гастролировать с ними по миру: именно на этой музыкантской волне проект «Другая вечерня», в котором наряду с опусами Монтеверди звучали опусы его современников, и пожаловал в Москву.
Автор его идеи – Роберт Холлингворт. Его имя ранее было упомянуто лишь по случаю, но этот музыкант – художественный руководитель вокального ансамбля из Великобритании с шутливым итальянским названием «Фаджолини» («I Fagiolini»), что в переводе означает «фасолинки» или «маленькие бобы». К слову, в прошлом году этот коллектив со своим «шефом» дал концерт и на «Декабрьских вечерах», а проект «Другая вечерня» («The Other Vespers») Робертом Холлингвортом был задуман в расчете на собственный коллектив как альтернатива знаменитой «Вечерне» Монтеверди, которая в репертуаре ансамбля, понятно, уже была. В 1610 году «Вечерня» Монтеверди была опубликована в Венеции совместно с его мессой «Во время óно» («In illo tempore», SV 205). Но ведь у композитора был и более поздний (также изданный в Венеции) сборник с витиеватым титлом «Великое множество нравоучительного и духовного» («Selva morale e spirituale», 1640–1641, SV 252–288). В нём также можно найти песнопения для вечерни (то есть для вечерней церковной службы), но они, хотя и не менее значимы, звучат значительно реже.
Исторический факт: 24 июня 1620 года, в праздник Рождества Иоанна Крестителя, Монтеверди руководил музыкальной составляющей во время вечерни в одной из церквей Венеции (в какой – достоверно не ясно). Так что корпус «Другой вечерни», составленный Холлингвортом, – это потрясающе интересная и умная попытка представить, что могло бы прозвучать во время той службы. При этом нет никаких свидетельств того, что «Вечерня» Монтеверди в том виде и солидном объеме, в котором она дошла до нас в издании 1610 года, была когда-либо исполнена. Но следует заметить, что если исходить из соображений канонов католического богослужения, то музыковеды и по сей день спорят, с какой целью и по какому поводу такой монументальный и разнообразный в отношении музыкальной стилистики храмовый опус вообще мог быть создан…
В свои проекты (и «Другая вечерня» – не исключение) Роберт Холлингворт всегда привлекает необходимые для исполнения инструментальные силы. На в этот раз в нём принял участие ансамбль из Великобритании «Английские корнеты и сакбуты» (English Cornett and Sackbut Ensemble), но общий состав инструментария обсуждаемого проекта оказался шире, чем задекларировано в названии ансамбля: были и струнные (скрипки и китарроны [теорбы]), и орган-позитив. На концерте в Москве в «Зарядье» к двум ансамблям и одному дирижеру присоединились вокальный ансамбль «Интрада» и Екатерина Антоненко, так что творческий союз Британии и России был очевиден и для этого события, но на сей раз в программу Года музыки Великобритании и России (2019) оно почему-то не включалось. Зрительская программа лишь сообщала, что весьма необычный для нас концерт проходил при поддержке проекта «Открытая сцена» Департамента культуры города Москвы.
В качестве входного версикула традиционное место занял Давидов псалом «Deus, in adiutorium meum intende» (1612), который весьма мастерски положил на музыку Лодовико Виадана (Лодовико Гросси да Виадана, ок. 1560–1627), в 1594–1608 годах капельмейстер кафедрального собора в Мантуе. Там он и познакомился с Монтеверди, где тот с начала 1590-х по 1612 год служил при дворе герцога Винченцо I Гонзага (1562–1612) сначала как певчий и гамбист, а с 1602 года – как капельмейстер и организатор всей музыкальной жизни при герцогском дворе. Главный же акцент «Другой вечерни» сделан на Давидовых псалмах, положенных на музыку самим Монтеверди. Таковых – пять, и это всё поздние его работы (1641), и очередность их исполнения предстала такой: «Dixit Dominus Domino meo» (SV 264), «Confitebor tibi, Domine» (SV 266), «Beatus vir, qui timet Dominum» (SV 268), «Laudate pueri Dominum» (SV 270) и «Laudate Dominum omnes gentes» (SV 272a).
Но согласно церковной традиции той давней поры псалмы должны были окладываться «с двух сторон» соответствующими одноголосными антифонами, так как их прикладной целью была отсылка к теме текущего праздника, в нашем случае – праздника Рождества Иоанна Крестителя. То есть после входного версикула мы, по идее, должны были бы иметь последовательность пяти «триад» со структурой «антифон – псалом – антифон-реприза». Но при сравнении версий «Другой вечерни», записанной под управлением Холлингворта на CD в 2017 году и услышанной в Москве в декабре 2019 года, мы увидим, что в первом случае эта схема сработала только для псалма «Beatus vir, qui timet Dominum», а для всех других псалмов вместо антифона-репризы исполнялись иные пьесы. Для первых двух это были соответственно духовные мадригал и мотет, для двух последних – инструментальная соната и токката для органа соло. А с включением в проект «Интрады» звучание не только «музыкально укрупнилось», став более рельефным и контрастно ярким, но также принесло новации и в самóм материале: одна пьеса заменила антифон-репризу, другая – сонату.
Привязка же пьес-«расширений» к псалмам, слегка изменившись, стала следующей (по очередности их ввода): мадригал «Ave verum corpus» (1561/1594) Джованни Палестрины (Джованни да Палестрина, ок. 1525–1594) – Джованни Бовичелли (1550–1594), песнопение Монтеверди «Adoramus te, Christe» (1620, SV 289), мотет Игнацио Донати (ок. 1570–1638) «Dulcis amor Iesu» (1616), еще один опус Монтеверди «Cantate Domino canticum novum» (1620, SV 293) и Третья токката для органа (1637) Джироламо Фрескобальди (1583–1643). Вслед за последней – пятой – расширенной «триадой» мы услышали капитулум из Библии, на сей раз из Книги пророка Исаии (49:1), плюс требуемые каноном гимн и «Магнификат» с антифоном. Гимном стал опус Монтеверди «Ut queant laxis» (1641, SV 279a), то есть гимн Иоанну Крестителю, авторство текста которого традиционно приписывается жившему в VIII веке лангобардскому монаху-бенедиктинцу, историку и агиографу Павлу Диакону. Этот гимн у католиков как раз и приурочен к празднику Рождества Иоанна Крестителя.
В качестве «Магнификата», то есть песни радости Девы Марии о грядущем рождении Христа, избран 14-голосный «Магнификат» (1615) Джованни Габриели (1554/1557–1612). В 1585 году он стал главным органистом, а годом позже – главным композитором Собора Сан-Марко в Венеции, сохранив оба поста до конца своих дней. А Монтеверди перебрался в Венецию в 1613 году, где стал капельмейстером Собора Сан-Марко вскоре после смерти Габриели, но фактически – после смерти своего предшественника на этом посту Джулио Чезаре Мартиненго (1564/1568–1613), оставившего капеллу в весьма плачевном состоянии. «Магнификат» музыкально-литургической кульминацией «службы» оказался и на этот раз, а в компиляции Холлингворта, собранной с отменным вкусом и чувством стиля, Соната на 8 голосов (1619) Франческо Успера (1561–1641) сыграла роль «заместителя» антифона-репризы. Настоящее имя автора – Франческо Спонджа, и он выходец из Ровиньо на Истрии (ныне хорватского Рóвиня), навсегда связавший свою жизнь и творчество с Венецией.
В церковной Сонате Успера – а он был композитором, органистом и священником – сошлись пара характéрных для той эпохи, но вскоре вышедших из употребления корнетов (или цинков: не путать с современными меднодуховыми корнетами – «братьями» труб), а также четверка сакбутов в составе «альта», двух «теноров» и «баса» (предтеча нынешних тромбонов), пара скрипок и пара китарронов. Прочтение музыки поразило необыкновенной красочностью звуковой палитры, поистине волшебной, завораживающей виртуозностью. Восхитило также само разнообразие вокально-ансамблевых и хоровых пьес, а интересная линейка по-разному скомпонованного инструментального пласта (как аккомпанирующего, так и самостоятельного) дала повод для дополнительного слушательского пиетета. Редкой красоты и проникновенности ансамблевая вокализация, яркое пиршество многоголосия, одноголосная григорианика формульных распевов, а также праздник звучания старинных инструментов рождали невероятно располагавшую к себе сакральную феерию, в которую можно было погрузиться лишь на стыке эпох позднего Ренессанса и раннего барокко.
Екатерина Антоненко брала на себя руководство «Интрадой» дважды – в названных хоровых пьесах «Adoramus te, Christe» и «Cantate Domino canticum novum». А при альянсе обоих вокальных ансамблей и солистов-инструметалистов за дирижерским пультом всегда находился Роберт Холлингворт, в иные моменты также подходивший и к органу. В финале «службы» мы, слушатели, «держа в уме» канонный завершающий версикул «Benedicamus Domino», с упоением погрузились еще в одну пьесу Монтеверди «Salve, O Regina (1624, SV 326), всецело внимая одному из четырех финальных (марианских или богородичных) антифонов – тех, что исполняются без псалма и структурно похожи на гимны. Ощущение присутствия на венецианской вечерне XVII века, которое поддерживалось благодатной для такого рода музыки «храмово-объемной» акустикой Большого зала «Зарядья», оказалось ни с чем не сравнимым и первозданно полным. Оно было бы еще полнее и ярче, если бы не та часть публики, что, конечно же, из лучших побуждений считала своим священным долгом рукоплескать между частями, невольно разрушая всё рукотворное волшебство божественной интерпретации…
Фото – с концерта «Другая вечерня» (предоставлены отделом по связям с общественностью МКЗ «Зарядье»)
