Нам не довелось слышать Рудольфа Серкина в концертном зале, а его изображения на конвертах грампластинок рисуют облик сдержанного, аккуратного, пожилого человека, которому явно чужда всякая экспансивность, а тем более позерство. На самом деле, многое обстоит совершенно иначе: перед нами один из самых эмоциональных, страстных художников; конечно, позерства нет и в помине, но отличительной особенностью и девизом Серкина можно было бы назвать экспрессивность, выразительность прежде всего.
Игра на рояле для него — акт, требующий полной, самоотдачи, физической и духовной, и, выступая на эстраде, он, по словам критика К. Шумана, «словно ставит произведение под ток высокого напряжения, доводит фортиссимо и пианиссимо до крайностей, стремится к максимуму выразительности и неукротимой взрывчатости…»
Такая «отчаянная» игра на рояле — чаще всего примета молодости, как правило, с годами уступающая место (у больших артистов) зрелой гармоничности интерпретации. Как ни странно, в данном случае все происходило как раз наоборот: Серкин прошел путь от спокойной уравновешенности к высокой экспрессивности, даже экстатичности игры; недаром упомянутый критик назвал его «трудным героем фортепиано». Но и в таком ходе событий есть своя закономерность, объясняемая особенностями творческой биографии артиста.
Рудольф Серкин родился в венгерском городе Эгере в многодетной и бедной семье выходца из России, певца М. Серкина, который вынужден был бросить искусство и заняться торговлей, чтобы воспитать восьмерых детей. Рудольф был седьмым и самым музыкальным среди всех. В четыре года он уже читал с листа, но родители, несмотря на нужду, не хотели эксплуатировать его талант. Мальчика повезли в Вену и по протекции А. Грюнфельда отдали на воспитание профессору Р. Роберту.
В 1915 году юный музыкант уже дебютировал на эстраде, сыграв Первый концерт Мендельсона с Венским симфоническим оркестром под управлением О. Недбала. После этого недостатка в соблазнительных предложениях не было, но отец настоял на продолжении занятий. Одновременно с посещением фортепианного класса Серкин брал уроки композиции у И. Маркса и А. Шёнберга.
К началу 20-х годов, когда молодой музыкант почувствовал себя готовым к артистической карьере, он уже не был вундеркиндом, и ему предстояла трудная борьба за признание. Помог случай. Однажды он, стремясь попытать счастья, собрался ехать в Париж, но опоздал на поезд. Возвращаясь с вокзала, Серкин встретил приятеля, который позвал его в гости и там познакомил со знаменитым Адольфом Бушем. Тот как раз искал себе аккомпаниатора. Прославленный скрипач и безвестный начинающий пианист несколько часов музицировали вместе, и судьба Серкина была решена: они стали партнерами.
Серкин переехал в Берлин и поселился у своего старшего товарища, ставшего его другом и покровителем. Здесь же он впервые выступил как профессиональный пианист-солист, сыграв Концерт Баха с камерным оркестром, которым руководил Буш. На долю пианиста выпали громовые овации, и Буш предложил ему сыграть что-нибудь на «бис». Серкин вышел и сыграл… Вариации на тему Гольдберга… «Бис» длился 45 минут, и публика слушала, затаив дыхание. Этот эпизод — яркое отражение своеобразия творческой натуры Серкина, которой всегда была присуща настоящая художественная бескомпромиссность.
Играя в ансамбле с А. Бушем (а также в трио, участником которого был брат скрипача, виолончелист Герман Буш), Серкин начал и сольную концертную деятельность, приобретшую постепенно немалый размах. В 1933 году, спасаясь от фашизма, он вынужден был уехать в Швейцарию, а несколько лет спустя перебрался в США.
Начало его американской карьере положил сам Тосканини, пригласивший Серкина трижды выступить с оркестром Нью-йоркской филармонии. Он играл свой любимый последний концерт Моцарта и сразу был признан. С той поры артист живет в Америке, снискав равную известность и как концертант, и как педагог. С 1939 года он ведет класс в Институте Кертиса, а в 1968 году становится директором этого учебного заведения. Помимо этого, Серкин уже два десятилетия руководит летней музыкальной школой в Марлборо и проходящим там молодежным фестивалем.
Такая занятость предопределяет не слишком большую интенсивность его концертной деятельности: Серкин сравнительно редко выезжает в длительные гастроли, однако в крупных культурных центрах страны выступает ежегодно. И каждый его концерт, каждая записанная им пластинка превращаются в крупное событие музыкальной жизни, вызывают широкий резонанс. Во многом это объясняется не только значительностью творческой личности артиста как таковой, но и тем, что он не повторяет от раза к разу стандартные программы и готовые интерпретации, а постоянно ищет новое, раскрывается слушателям разными гранями своего таланта.
Основные интересы Серкина как интерпретатора сосредоточены в сфере венской классики: Моцарт, Бетховен, Шуберт. При этом, наряду со «стандартным» классическим репертуаром, он постоянно включает в орбиту своей концертной практики и редко исполняемые, «невыигрышные» сочинения этих композиторов. Его интерпретации, как отметил один из критиков, можно назвать «интеллектуально-эмоциональными».
Это особенно ярко проявляется, скажем, в поздних сонатах Бетховена. «Серкин и здесь,— если так можно выразиться, играет больше головой, чем пальцами, и в этом плане он верен себе»,— отмечал И. Харден. В результате, обычная для артиста драматургическая напряженность не только сохраняется, но и усиливается логикой передачи бетховенской мысли, которая заставляет слушать его игру с неослабевающим вниманием.
В программах Серкина — все бетховенские сонаты, вариации и произведения для фортепиано с оркестром (в том числе Тройной концерт, записанный совместно с X. Ларедо и Л. Парнасом), большинство сонат и концертов Моцарта, сонаты Шуберта. Для его интерпретации этих образцов классики характерна высокая степень драматичности, масштабность; даже в концертах Моцарта царит напряженность, возникает особая, наэлектризованная атмосфера.
«Когда он поднимает руки от клавиш, они словно получают заряд высокого напряжения,— пишет И. Кайзер.— Он горит, он рискует без оглядки, не боясь неизбежных потерь и крайностей, мазков. Его титанические усилия, однако не воспринимаются как карикатурные: огромное физическое и психическое напряжение контролируется музыкальным рассудком». В результате сонаты Бетховена и Шуберта превращаются у него в настоящие драмы.
Сказанное в полной мере относится и к чисто романтической музыке, которая занимает в репертуаре Серкина, пожалуй, не меньшее место, чем классика. Тут концерты и «Блестящее каприччио» Мендельсона, Концерт и Концертштюк (соч. 92) Шумана, большинство крупных сочинений Брамса. Из более поздних авторов самым любимым является Макс Регер: Серкин — один из немногих, кто регулярно играет его Концерт, Вариации и фугу, сольные пьесы. Крайности современного авангардизма чужды артисту, но это не значит, что современная музыка лежит вне сферы его интересов.
«Рудольф Серкин относится к тем немногим представителям старой школы, которые играют Бартока так же хорошо, как Бетховена, а Прокофьева — как Брамса. Раскаленная страстность помогает ему убеждать всегда — в любых стилистически контрастных произведениях»,— свидетельствует И. Харден. Вот почему среди его самых высоких достижений — Первый концерт Бартока и Четвертый Прокофьева, а также большие циклы Мессиана.
«Серкина ни в коем случае нельзя назвать пианистом, который идет на компромиссы с публикой. Но его исключительная убежденность музыканта сильнее всего проявляется именно в общении с публикой»,— пишет Д. Метьюэн-Кемпбелл. Действительно, судя по откликам специалистов, непосредственность контакта играет особенно важную роль в восприятии искусства Серкина. Вот почему многочисленные пластинки, при всем их формальном совершенстве, не дают (за немногими исключениями) полного представления о масштабе этого художника.
«В концертном зале Серкин — один из великанов. Но на пластинке подобные сильные впечатления выдаются куда реже. Быть может, потому, что темпераментность, устремленность вперед, характерные для него, при записи в значительной степени теряются, и вместо них ощущается определенная нервозность». Вместе с тем выступают более отчетливо и некоторые шероховатости его игры, недостаточная полнота звука в среднем регистре — все то, о чем забываешь, находясь в атмосфере его музицирования, в том поле притяжения, которое вызывает его появление на эстраде.
Но, конечно, и этих записей вполне достаточно, чтобы почувствовать размах и значительность его концепций, ощутить мужественную силу и интеллектуальную глубину — качества, которые ставят Рудольфа Серкина в ряд крупнейших музыкантов современности.
Л. Григорьев, Я. Платек
Источник: Современные пианисты, 1990 г.
Серкин, Рудольф (англ. Rudolf Serkin; 28 III 1903, Эгер, Венгрия — 8 V 1991, Гилфорд, штат Вермонт, США) — американский пианист. Сын русского певца Maрдко Серкина.
Учился игре на фортепиано с ранних лет у Р. Роберта, композиции — у Й. Маркса и А. Шёнберга. Дебютировал как солист в Вене в 1915 (с Венским симфоническим оркестром). Гастролирует с 1920 в странах Европы, с 1933 — в США, где постоянно живёт с 1939; концертировал с ведущими симфоническими оркестрами и дирижёрами, в т. ч. с А. Тосканини и Ю. Орманди.
С 1933 выступал в ансамбле со скрипачом А. Бушем (в сонатных вечерах) и с камерным оркестром «Буш чеймбер плейере» (сюиты и «Бранденбургские концерты» И. С. Баха). С 1939 вёл класс мастерства в Музыкальном институте Кёртис (с 1968 его директор) в Филадельфии, с 1960 возглавляет музыкальную школу в Марлборо.
Игра Серкина отличается совершенством разносторонней техники, красотой звука, тщательностью воспроизведения авторского текста, глубиной художественных концепций. Наиболее значительны интерпретации сочинений В. А. Моцарта, Л. Бетховена (особенно поздние сонаты), Ф. Шуберта, Р. Шумана, И. Брамса. Серкин — автор струнного квартета.
Его сын и ученик Питер Серкин (24 VII 1947, Нью-Йорк — 1 II 2020) — пианист. Выступает с детских лет, нередко в ансамбле с отцом. Исполняет главным образом авангардистскую музыку.
Литература: Ewen D., Living musicians, N. Y., 1940, p. 323–24; Range H. P., Die Konzertpianisten der Gegenwart, Schauenburg, Lahr/Schwarzwald, (1964), S. 188.
И. В. Розанов
Источник: Музыкальная энциклопедия, 1973—1982 гг.
