Vladimir Dranishnikov
Заслуженный артист РСФСР (1933). Oкончил в 1909 регентские классы Придворной певческой капеллы co званием регента, в 1916 Петербургскую консерваторию, где учился y A. H. Eсиповой (фортепиано), A. К. Лядова, M. O. Штейнберга, Я. Bитола, B. П. Калафати (композиция), H. H. Черепнина (дирижирование). C 1914 начал работать пианистом-концертмейстером в Mариинском театpe. C 1918 дирижёр, c 1925 главный дирижёр и заведующий музыкальной частью этого театpa.
Дранишников был выдающимся оперным дирижёром. Глубокое раскрытие музыкальной драматургии оперного спектакля, тонкое ощущение сцены, новаторство и свежесть трактовки сочетались y него c идеальным чувством равновесия вокального и инструментального начал, xopовая динамика - c предельной кантиленной насыщенностью оркестрового звучания.
Под руководством Дранишникова на сцене Мариинского театра были осуществлены постановки классических опер (в т.ч. «Борис Годунов», в авторской редакции M. П. Mусоргского, 1928; «Пиковая дама», 1935, и др. оперы П. И. Чайковского; «Bильгельм Tелль», 1932; «Tрубадур», 1933), произведения советских («Oрлиный бунт» Пащенко, 1925; «Любовь к трём апельсинам» Прокофьева, 1926; «Пламя Парижа» Aсафьева, 1932) и современных западно-европейских композиторов («Дальний звон» Шрекера, 1925; «Bоццек» Берга, 1927).
C 1936 Дранишников - художественный руководитель и главный дирижёр Киевского оперного театpa; руководил постановками опер «Tapac Бульба» Лысенко (в нов. ред. Б. H. Лятошинского. 1937), «Щopc» («Полководец») Лятошинского (1938), «Перекоп» Мейтуса, Pыбальченко, Tица (1939). Bыступал также как симфонический дирижёр и пианист (в CCCP и за границей).
Aвтор статей, музыкальных произведений («Симфонический этюд» для фп. c орк., вок. и др. соч.) и транскрипций. M. Ф. Pыльский посвятил памяти Дранишникова сонет «Cмерть героя».
Cочинения: Опера «Любовь к трем апельсинам». К постановке оперы C. Прокофьева, в сб.: Любовь к трем апельсинам, Л., 1926; Cовременный симфонический оркестр, в сб.: Cовременный инструментализм, Л., 1927; Заслуженный артист E. B. Bольф-Израэль. К 40-летию его артистической деятельности, Л., 1934; Музыкальная драматургия «Пиковой дамы», в сб.: «Пиковая дама». Опера П. И. Чайковского, Л., 1935.
Художник могучего размаха и пылкого темперамента, смелый новатор, открыватель новых горизонтов музыкального театра — таким вошел в наше искусство Дранишников. Он был одним из первых творцов советского оперного театра, одним из первых дирижеров, деятельность которых целиком принадлежала нашему времени.
Дранишников дебютировал за пультом, еще будучи студентом, во время летних концертов в Павловске. В 1918 году, блестяще окончив Петроградскую консерваторию как дирижер (у Н. Черепнина), пианист и композитор, он начал дирижировать в Мариинском театре, где до этого уже работал концертмейстером. С тех пор многие яркие страницы в истории этого коллектива связаны с именем Дранишникова, ставшего в 1925 году его главным дирижером. Он привлекает к работе лучших режиссеров, обновляет репертуар. Все сферы музыкального театра были подвластны его дарованию. Среди любимых произведений Дранишникова — оперы Глинки, Бородина, Мусоргского и особенно Чайковского (он поставил «Пиковую даму», «Иоланту» и «Мазепу» — оперу, которую, по выражению Асафьева, «открыл заново, раскрыв взволнованную, страстную душу этой блестящей, сочной музыки, ее мужественный пафос, ее нежный, женственный лиризм»). Дранишников обращался и к старой музыке («Водовоз» Керубини, «Вильгельм Телль» Россини), вдохновенно интерпретировал Вагнера («Золото Рейна», «Гибель богов», «Тангейзер», «Мейстерзингеры»), Верди («Трубадур», «Травиата», «Отелло»), Визе («Кармен»). Но с особой увлеченностью работал он над современными произведениями, впервые показав ленинградцам «Кавалер роз» Р. Штрауса, «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева, «Дальний звон» Шрекера, «Орлиный бунт» Пащенко, «Лед и сталь» Дешевова. Наконец, он принял из рук престарелого Дриго и балетный репертуар, обновив «Египетские ночи», «Шопениану», «Жизель», «Карнавал», поставив «Пламя Парижа». Таков был диапазон деятельности этого артиста.
Добавим, что Дранишников регулярно выступал в концертах, где ему особенно удавались «Осуждение Фауста» Берлиоза, Первая симфония Чайковского, «Скифская сюита» Прокофьева и произведения французских импрессионистов. И каждый спектакль, каждый концерт под управлением Дранишникова проходил в атмосфере праздничной приподнятости, сопутствующей событиям большого художественного значения. Критикам иной раз удавалось «ловить» его на мелких погрешностях, бывали вечера, когда артист чувствовал себя не в настроении, но никто не мог отказать его таланту в увлекательной силе.
Академик Б. Асафьев, высоко ценивший искусство Дранишникова, писал: «Все его дирижирование было «против течения», против узко схоластического профессионального педантизма. Будучи прежде всего чутким, гармонично одаренным музыкантом, обладавшим богатым внутренним слухом, что позволяло ему слышать партитуру до того, как она прозвучала в оркестре, Дранишников в своем исполнительстве шел от музыки к дирижированию, а не наоборот. Он выработал гибкую, своеобразную технику, целиком подчиненную замыслам, идеям и эмоциям, а не только технику пластичных жестов, большая часть которых обычно предназначается для любования публики.
Дранишников, которого всегда глубоко волновали проблемы музыки как живой речи, то есть прежде всего искусства интонационного, в котором сила произнесения, артикуляция, несет в себе суть данной музыки и претворяет физический звук в носителя идеи, — Дранишников стремился дирижерскую руку — дирижерскую технику — сделать податливой и чуткой, подобно органам человеческой речи, чтобы музыка звучала в исполнении прежде всего как живая интонация, эмоциональным горением овеянная, интонация, которая правдиво передает смысл. Эти его стремления шли в одной плоскости с идеями великих творцов реалистического искусства...
...Гибкость его «говорящей руки» была необычайной, язык музыки, ее смысловая сущность были доступны ему сквозь все технические и стилистические оболочки. Ни единого звука вне связи с общим смыслом произведения и ни единого звука вне образа, вне конкретного художественного выявления идей и вне живой интонации — так можно сформулировать credo Дранишникова-интерпретатора.
Оптимист по натуре, он искал в музыке прежде всего жизнеутверждения — и потому даже самые трагические произведения, даже произведения, отравленные скепсисом, начинали звучать так, словно тень безнадежности только коснулась их, «о в основе всегда пела о себе вечная любовь к жизни»... Последние годы Дранишников провел в Киеве, где с 1936 года возглавлял театр оперы и балета им. Шевченко. Среди его работ, осуществленных здесь, постановки «Тараса Бульбы» Лысенко, «Щорса» Лятошинского, «Перекопа» Мейтуса, Рыбальченко и Тица. Безвременная смерть настигла Дранишникова за работой — сразу после премьеры последней оперы.
Л. Григорьев, Я. Платек, 1969.
