Capriccio sopra la lontananza del suo fratello dilettissimo, BWV 992
Иоганн Себастьян Бах и программная музыка… Казалось бы, трудно назвать более несовместимые явления. Тем не менее, программность не была чужда композитору – даже в «Хорошо темперированном клавире» возникают вполне конкретные страницы Библии, и если это не всегда очевидно для современного слушателя, то современники, знакомые с музыкальной символикой, понимали это прекрасно. Впрочем, о «скрытой программности» прелюдий и фуг можно только догадываться, а программной клавирной музыки в чистом виде Бах действительно почти не писал… но именно почти! Все-таки создал композитор одно произведение, снабженное заглавием, конкретизирующим его образное содержание, более того – заголовки имеют все его части.
Произведение это именуется «Каприччио на отъезд возлюбленного брата». Оно относится к раннему периоду творчества – Бах создал его в 1704 г. Кто был этот «возлюбленный брат» и куда он уезжал? По версии, с которой согласно большинство исследователей, речь идет об Иоганне Якобе Бахе – старшем брате композитора. В тот год он поступил на службу в качестве гобоиста и трубача в гвардейский оркестр короля Швеции Карла XII. Дальнейшая жизнь его оказалась весьма интересной – он участвовал в Полтавской битве (возможно, именно он дал сигнал к атаке), после поражения Карла XII в этой войне уехал Турцию, затем возвратился в Швецию и до конца жизни служил придворным флейтистом…
Но все это было потом, а в 1704 г. родные и друзья отговаривали молодого человека покидать дом в столь неспокойное время – но Иоганну Якобу хотелось повидать белый свет… Правда, существует и другая версия – «Каприччио» могло посвящаться Иоганну Кристофу Баху – тому самому старшему брату, который растил, воспитывал и учил музыке Иоганна Себастьяна после смерти родителей. Наконец, слово «брат» могло быть употреблено и в иносказательном смысле – брат духовный, близкий друг. В таком случае речь могла идти о Георге Эрдмане – соученике по школе св. Михаила в Люнебурге и друге юности Баха. Много лет спустя Бах, не вполне удовлетворенный своим положением в Лейпциге, написал другу, находившемуся на русской дипломатической службе, письмо с просьбой подыскать ему хорошее место. Письмо осталось без ответа – иначе Бах вполне мог бы приехать в Санкт-Петербург, и кто знает, как бы тогда сложилась его жизнь, и каким было бы дальнейшее творчество… Но, так или иначе, этого не произошло, а Эрдман, возможно сыграл некоторую роль в творческой биографии Баха, став объектом посвящения «Каприччио» (если только это действительно был он, а не один из братьев).
«Каприччио» состоит из шести частей, каждая из которых снабжена программным заголовком. В них использованы традиционные для баховской эпохи жанры, но трактуются они весьма своеобразно – в ироническом духе.
Первая часть – «Ласковые увещевания друзей, чтобы удержать его от путешествия» – ариозо. Этот жанр обычно служит для излияния самых сокровенных лирических чувств, и мелодия с секундовыми «интонациями вздоха» и многочисленными паузами действительно претендует на выражение скорби – но именно претендует: тональность си-бемоль мажор и часто встречающаяся в этой части ритмическая фигура – восьмая и две шестнадцатых – в барочной музыке традиционно связывались с радостью и ликованием. Это «сочетание несочетаемого» придает ариозо иронический характер, напоминая о том, что перед нами не столько истинные, сколько демонстративные чувства.
Часть вторая – «О различных казусах, которые с ним могут приключиться на чужбине» – фугато. Тематизм здесь пронизан все теми же скорбными секундами, но теперь уже не только нисходящими, но и восходящими. Типичная для фугато имитация здесь приобретает особое образное значение: чрезмерно заботливые родственники зачастую бывают так же навязчивы, как повторяющаяся в имитации тема!
Часть третья – «Всеобщая скорбь друзей» – пассакалья. Здесь тоже немало музыкальных «примет» глубокой скорби: нисходящие секунды, нисходящие секвенции, тональность фа-минор, считавшаяся во времена барокко жалобной и мрачной, таким же смыслом наделялся тогда и темп Adagio. Появляется даже мелодическая фигура в басу, обычно связываемая с образами смерти – но возникает она лишь один раз, и это напоминает о том, что «скорбь» эта не так серьезна, как кажется. Такую же двойственную трактовку жанра сарабанды можно усмотреть в части четвертой – «Приходят друзья и, видя, что ничего не поделаешь, прощаются с ним».
В пятой части – «Арии почтальона» – много барочных символов радости: си-бемоль мажор, ритмическая фигура восьмая и две шестнадцатых, пассажи. Но дробление на строфы, каждая из которых завершается звукоизобразительным моментом – имитацией почтового рожка, и эти чувства переводит в разряд «ненастоящих», преломляя в комедийном духе.
Связана с пятой частью шестая – «Фуга в подражание рожку почтальона»: та же тональность, ритмическая фигура. Выразительные возможности фуги используются здесь для передачи движения, шума и суеты.
«Каприччио на отъезд возлюбленного брата» – блестящее доказательство того, что не всегда Бах был в своем творчестве глубокомысленным философом. Он мог быть и ироничным.
