«Волшебная флейта» Моцарта — это, пожалуй, первый в истории музыки исключительно коммерческий проект, который был ориентирован на самоокупаемость за счёт привлечения массовой аудитории. Именно поэтому либретто Эмануэля Шиканедера производит впечатление калейдоскопа из заметок «желтых таблоидов» и стендапов, на которые похожи обращённые в зал монологи героев: всё это было предназначено самым разным слоям населения.
В этой партитуре Моцарта — и масонская тематика «для посвящённых» [1], и фаллическая символика для развращённых [2], и роскошные мелодии для любителей «припевов», и сложная оркестровка для меломанов, и навязчивая нумерология для шизотериков [3], и намёки на актуальную политическую повестку [4], и гендерная проблематика [5], и Black Lifes Matter [6], и архетипы волшебных сказок [7] и национальных легенд [8], и так далее и тому подобное.
Проще говоря, «Волшебная флейта» одновременно и про всё, и для всех: это своеобразный компендиум, который своей универсальностью очень напоминает «энциклопедию русской жизни» — пушкинский роман в стихах. «Евгений Онегин» тоже написан «ни о чём», но написан так, что оторваться от него, как и от «Волшебной флейты», невозможно.
Секрет мастерства прост до невозможности: и Пушкин, и Моцарт посредством адски сложной формы создают невыносимо лёгкое содержание. Когда вы открываете «Евгения Онегина», вы даже не сразу понимаете, что легко читаемый пушкинский текст написан сложнейшей вязью жёстко структурированных сонетов, в такой форме никогда ранее не существовавших. Когда вы слушаете «Волшебную флейту», вы не можете отделаться от чувства невероятной лёгкости музыкальной ткани, но если вы попробуете напеть арии Царицы ночи, или портретную арию Принца Тамино, или прощальную арию Принцессы Памины, или даже «простенькую» и всем известную арию Папагено, вы вдруг поймёте, что не можете вспомнить и воспроизвести и половины нот, если, конечно, вы специально этому не обучались.
По продаваемости же «Волшебную флейту» можно сравнить с «Лебединым озером» Чайковского: как бы вы её ни поставили, название будет надёжной гарантией аншлагов. Но в спектакле, о котором идёт речь, есть на что обратить внимание.
В Венской опере моцартовский шедевр идёт в постановке режиссёров Моше Лейзера и Патрис Корье и в оформлении Кристиана Фенуе (сценография) и Агостино Кавальки (костюмы).
В основе режиссёрской концепции аскетическая сценография и три трюка, причём два связаны с фаллической символикой оперы.
Первый трюк — полицейский балет, когда одетые в форму австрийской полиции хористы начинают изображать балетные па под звуки бубенчиков Папагено. Второй трюк — танцы „животных“ (забавных плюшевых медведей, гориллы, страусов и носорога) под мелодию волшебной флейты Тамино. Третий трюк — летающие сиплые мальчики (о них дальше). И сюда же можно добавить вспышки живого огня и разлетающиеся стулья во время первой и второй арий Царицы ночи. Собственно, и всё.
Финальное переодевание главных героев из сказочных нарядов в деловые костюмы после прохождения испытаний огнём и водой иллюстрирует первоисточник либретто — сказку Виланда «Дон Сильвио де Розальва», в которой главный герой, избавляясь от инфантилизма, взрослеет благодаря своему практичному спутнику. История трогательная, концепция стройная, смотреть не на что.
Оркестр под управлением Корнелиуса Майстера был великолепен, известные фразы Моцарта любовно были украшены изысканными динамическими акцентами и выпуклой подачей, инструментально-вокальный баланс был идеальным.
Сразу отмечу, что в ложе, откуда я слушал спектакль, невероятное впечатление произвело звучание исполнительницы партии Царицы ночи Сары Бланш: яркие стаккато компенсировали лёгкое гуляние по диапазону тесситуры, всё было ярко, громко, на полтона ниже, что гипнотизировало и изумляло. Но когда я послушал запись, сделанную коллегой по каналу «Девятая ложа» (там, кстати, можно послушать обе записи — и с просцениума, и из партера), я понял, что сел в лужу со своей боковой ложей: в фронтальной записи всё было намного хуже, что ещё раз показало, насколько важно выбирать место в зале, особенно в таких акустических лабиринтах, какими являются залы классической «подковной» архитектуры и к которым относится зал Венской оперы.
Интересный образ из вокальной строгости и инфернального снобизма (что-то среднее получилось между Германом Герингом и Мартином Борманом) создал Гюнтер Гройсбёк в партии Зорастро.
Интересным получился охранник-воздыхатель Принцессы Памины Моностатос в исполнении Томаса Эбенштайна: перед нами предстал не столько угнетённый антиколониалист, сколько злой клоун, психически травмированный Джокер; интересное прочтение.
Прекрасно прозвучали три дамы Царицы ночи в исполнении Анны Бондаренко, Сильвии Вёрёс и Моники Бохинец и ужасно прозвучали три мальчика-помощника: это просто недетски чудовищный какой-то звук был. Я не знаю, зачем Венская опера из раза в раз приглашает абсолютно безголосых детей в свои спектакли, но слушать этот детский сип — невыносимое мучение; очень трудно под такие звуки отделаться от мысли, что детей перед выходом на сцену пять часов пытали сливочным мороженым.
Ровно, но без блеска выступил Дмитрий Корчак в партии Тамино, а вот партия Памины была с роскошными легато на пиано и пианиссимо исполнена Мане Галоян. Кроме великолепного вокала, армянская певица показала органичное существование в сценическом пространстве и артистическую харизму.
Главным героем вечера, на мой взгляд, стал исполнитель партии Папагено – Петер Келльнер. Певец идеально звучит, зажигательно декламирует, легко переключается между смешным и трагическим, бесподобная работа высшего класса.
Ну а теперь ответ на вопрос, вынесенный в заголовок.
Итак, то, что показывает под музыку «Волшебной флейты» Венская опера в постановке Лейзера и Корье, меньше всего подойдёт меломанам, глубоко вовлечённым в материал (оценка 3 из 10), любителям визуально ярких представлений этот спектакль тоже рекомендовать можно с массой оговорок (оценка 5 из 10), ну а настоящее удовольствие от этого представления получат те, кто вообще в опере не разбирается (10 из 10).
Примечания:
1) Масонский аккорд в увертюре, испытания ради самосовершенствования, обряды посвящения, упоминание Исиды и Осириса и т.д.
2) Флейта – фаллический символ, который в сочетании с волшебными бубенчиками составляет комплект, необходимый для появления главного божественного чуда на земле – человеческой жизни. Эта тема развивается в дуэте Папагено и Памины.
3) Три мальчика-помощника, три дамы царицы ночи, три испытания, три двери в храм мудрости. Вообще всё для любителей шизоидно-эзотерических связей (они же шизотерики).
4) Похищенная принцесса Памина как Мария Антуанетта в плену у Французской революции.
5) Тема роли женщины как самостоятельной и самодостаточной единицы.
6) Тема чернокожего Моностатоса, который жалуется на дискриминацию по расовому признаку.
7) Речь об узнаваемых персонажах сказок Кристофа Мартина Вилланда (1733–1813).
8) Птицеловом звали легендарного первого германского короля Генриха I (876–936).
Фото: © Wiener Staatsoper / Michael Pöhn
Клееный брус — это материал для постойки дома вашей мечты, имеющий ряд неоспоримых преимуществ перед другими строительными материалами. В нашей компании вы можете заказать заказать дом из клееного бруса, выбрав один из готовых проектов.
