Еще два совместных концерта Дениса Мацуева и Дмитрия Юровского
Творческие пересечения музыкантов мирового уровня – вещь неисповедимая точно так же, как человеческие судьбы, и за пределами родного отечества пути пианиста Дениса Мацуева и дирижера Дмитрия Юровского, конечно же, пересекались не раз. Но в прошлом сезоне в Иркутске Дмитрий Юровский с Государственным академическим симфоническим оркестром России им. Е.Ф. Светланова впервые открывал Международный музыкальный фестиваль «Звезды на Байкале», арт-директором и постоянным участником которого как раз и является Денис Мацуев. А в первой половине этого сезона на концертах в Москве музыканты встретились трижды, так что воистину говорят: «Бог любит троицу!»
В контексте нашего рассмотрения эта поговорка важна, так как первый и последний концерты в обсуждаемой тройке были плановыми, а дирижером второго концерта Дмитрий Юровский весьма удачно оказался по факту экстренной замены. Первые два вечера прошли в Концертном зале им. П.И. Чайковского в рамках абонемента Московской филармонии «Солист Денис Мацуев», и вечеру-открытию на страницах нашего интернет-портала мы в свое время уделили довольно пристальное и явно заслуживающее того внимание.
На сей раз концерт на главной филармонической площадке Москвы 10 декабря с участием Российского национального молодежного симфонического оркестра и концерт в МКЗ «Зарядье» 16 декабря с участием Государственного академического симфонического оркестра России им. Е.Ф. Светланова рассмотрим в единой связке. А формальный повод сделать это дает то, что с именем Бетховена, вынесенного в заголовок настоящих заметок, связан его монументальный Третий концерт для фортепиано с оркестром до минор (op. 37), который вошел в программу обоих вечеров.
В Концертном зале им. П.И. Чайковского (КЗЧ) опус прозвучал в первом отделении после утонченно-изысканного, рафинированного исполнения увертюры к раритетной для отечественного музыкального театра опере Шумана «Геновева» (op. 81), а в «Зарядье» он дал старт всей программе. Даже притом что оркестры были разные, было интересно с тем же самым солистом и дирижером сопоставить чисто акустические впечатления. Мягкость и теплота, нежность и романтическая трепетность – это в КЗЧ. А «хрустальная, искрящаяся прохлада» звучания, филигранная акцентированность и сухая педантичность немецкого романтизма, которую сей стиль приобретает и развивает в XIX веке, – это в «Зарядье».
Денис Мацуев как всегда был на высоте пианистически тонкой «инструментальности», властно осязавшейся в глубинах слушательского подсознания. И если в КЗЧ исполненный им Третий концерт Бетховена смог перекинуть весьма оригинальный, но такой уверенный «романтический мостик» к открывшему второе отделение и захватившему своей огненной темпераментностью «Испанскому каприччио» Римского-Корсакова (op. 34), то в «Зарядье» шедевр Бетховена, одной ногой стоящий в классицизме, а другой решительно вторгшийся в сферу романтизма, так и остался сам по себе, без послевкусия, ибо прозвучавшее вслед за ним произведение Гершвина – знаменитая «Рапсодия в стиле блюз» для фортепиано с оркестром – обозначила резкий крен в сторону совсем иной музыкальной реальности. Как раз с Гершвина в 20-е годы XX века и началась та безумно демократичная и ужасно популярная вселенная музыки, которую сегодня мы называем симфоническим джазом.
Эта музыка с ее специфичной ритмичностью и отчасти повышенными децибелами, создающими особый натиск восприятия, от академического симфонизма неминуемо уводит в сторону эстрадности, однако когда эту музыку делают музыканты-академисты высочайшего класса, глубинная медитация симфоджазовых звучностей способна захватить настолько дерзко и мощно, что ничего кроме всеобъемлющего растворения в ней просто не остается! Но ведь именно так и случилось на концерте в «Зарядье», и «ударной» ипостасью его второго отделения стали вовсе не классические номера из популярнейшей оперетты Иоганна Штрауса «Летучая мышь», а ярчайшие хиты из мюзиклов Леонарда Бернстайна!
Что же касается «Летучей мыши», то предновогоднюю атмосферу праздника в этот вечер довелось ощутить благодаря восхитительно жизнерадостному, пленительно легкому и воздушному очарованию увертюры, а не двум вокальным фрагментам субретки Адели, безнадежно субреточное «озвучивание» которых лишь и смогла номинально предъявить сопрано Гузель Шарипова. Праздник случился и благодаря бису в финале – народному «Маршу Радецкого» Иоганна Штрауса-отца, тому опусу, что заставил московскую публику «перенестись» в «Золотой зал» Венской филармонии и азартно хлопать при исполнении в ладоши, как это и бывает в финале традиционных новогодних венских концертов…
Бернстайн был представлен увертюрой к «Кандиду» (формально – к оперетте, а де-факто – к типичному мюзиклу), тремя танцами из мюзикла «Увольнение в город» и тремя симфоническими танцами из мюзикла «Вестсайдская история», пожалуй, сáмого знакового в творчестве этого мэтра XX века. В финале сюиты симфонических танцев прозвучало зажигательное латиноамериканское «Мамбо», однако на контрасте с «Рапсодией в стиле блюз» эйфория от «Мамбо» оказалась не столь мощна. И в связи с этим важно заметить, что на исполнении «Рапсодии» к Госоркестру, джазовому виртуозу Денису Мацуеву и кооптированному джазмедиуму Дмитрию Юровскому примкнула поистине виртуозная джазовая группа в составе Андрея Иванова (контрабас) и Александра Зингера (ударные).
Наконец, отметим, что Третий концерт для фортепиано с оркестром до мажор (op. 26) Прокофьева, которым Денис Мацуев поставил мощную точку в финале вечера в КЗЧ, став не иначе как «стальным скоком», напором первозданно мятежных страстей, спрессованных в суровую гармонию жизни, явил тогда такой же органичный апофеоз в развитии, что в «Зарядье» явила кульминация Гершвина, искусно продленная музыкой Бернстайна…
Фото с концерта 10 декабря предоставлены пресс-службой Московской филармонии
