По количеству появлений на экранах этот актер может сравниться разве что с Арменом Джигарханяном, который в былые годы был на этом поприще буквальным рекордсменом. В какой-то степени можно сказать, что наше кино и телевидение попросту эксплуатируют эту выигрышную мужскую натуру. Ибо, конечно, из семидесяти примерно картин, в которых артист снялся, далеко не каждая хороша. Однако Гармаш хорош везде, ни разу, кажется, за него не было стыдно, а уж если картина сильна, то артист в ней работает, как правило, замечательно.
Он взял несколько премий за участие в фильме Никиты Михалкова «12», и, как ни отнесись к этой картине в целом, пройти равнодушно мимо работы Гармаша решительно невозможно. Играет мощно и исповедально, глядя на него, осознаешь, что здесь действует не только удачная типажность, а привычка выворачивать в роли собственное нутро, которая наживается как раз не в кино, а в театре.
В театре же «Современник» Сергей Гармаш многие годы является одной из главных действующих фигур, играет много, разнообразно и всегда заметно, даже если роль небольшая. Собственно, «Современник» — единственное в его жизни место театральной службы: как пришел туда выпускником Школы-студии МХАТа в 1984 году, так и работает по сию пору. Нам неведомо, каким образом он ухитряется играть в десяти спектаклях текущего репертуара и в это же время так много сниматься в кино. Если и возникают несовпадения графиков и как следствие конфликты с театральным руководством, то о них не трубит широкая глянцевая общественность. Вот еще одна изюминка этого артиста: будучи суперпопулярным героем экрана и сцены, он никак не становится фигурой гламурных мероприятий и изданий. По-мужски обходится и со своей профессией, и со своей славой.
Гармаш — не загадочный персонаж нашего искусства. Играет он всегда понятно, мужественно, точно и сильно, и создается впечатление, что роли даются ему шутя. Загадкой являются разве что обстоятельства его прихода в профессию. Сам он рассказывает, что в школе учился плохо, и мать была весьма озабочена его дальнейшими перспективами. Принесла ему сборник для поступающих в вузы, а сынок безответственно ткнул пальцем в графу «театральный институт». И, что интересно, мама сама отнесла в этот «вертеп» его документы. Впрочем, каких только историй не случалось с нынешними прославленными артистами на заре их туманной юности.
Гармаш вырос в артиста, достаточно редкого на нынешней лицедейской ниве. Он способен передать ощущение человеческой подлинности — равно в ролях милиционера и уголовника, дворянина и мужика. Впрочем, мужик неизменно присутствует и в дворянине — в смысле надежности, наличия крепкого внутреннего стержня. В нем все дозированно, и, скорее всего, от природы, а не от школы. Ярко выраженное мужское начало оттенено иронией, сильное положительное обаяние легко может перейти в не менее сильное отрицательное. Но и там, и тут никогда и ничего не выглядит «сделанным»: трагедия играется скупо и сдержанно, а комедия — легко, ненатужно.
Играя современников, он достоверен, но в этом всегда есть еще «чуть-чуть», есть сама игра, обаятельная и виртуозная. Гармаш умеет играть любовь во времена, когда почти никто ее играть не умеет. Вот в володинских «Пяти вечерах» на сцене «Современника» он сыграл ее сквозь браваду, сквозь комплексы, идущие от драматического прошлого его героя Ильина. Как раз за рисунок этого прошлого многие упрекали артиста, им казалось, что этот Ильин темноват, слишком похож на зэка. Однако по первому володинскому замыслу он и был зэком, видимо, политическим. И надо видеть, как в этом колючем, неприкаянном, не имеющем приличных манер мужике горит и рвется наружу жажда нежности и тепла.
Гармаш и Фамусова в нашумевшем и спорном спектакле Римаса Туминаса «Горе от ума» сыграл мужиком, и отсутствие не столько подлинно дворянского лоска (где ж его теперь взять?), сколько привычно театрального ему опять многие не могли простить. Но как тонко и подробно разыграны здесь взаимоотношения между главными героями грибоедовской пьесы! Чацкий у Туминаса — мальчишка, вернувшийся из Европы, одновременно и чужеземец, и свой в доску, взращенный чуть ли не на коленях у Фамусова. Сергей Гармаш блестяще отыгрывает этот мотив. Он знает Александра как облупленного: и его склонность к критиканству, и совершенную непрактичность в житейских делах — ну как такому вверить свою ненаглядную доченьку! А сам он меж тем — хозяин: и дрова самолично рубит, и печку топит. Будучи основательным, каким-то даже хуторянином заядлым, он явно никого в этой жизни не боится — ни карбонариев, ни княгини Марьи Алексевны, ни полковника Скалозуба. Последний в спектакле, очевидно, — штабная крыса, пороха сроду не нюхал, в траншеях не сидел, только разгуливал по паркетам военного департамента. Осторожничать с ним умный и хитрый Фамусов еще готов, но лебезить перед ним вовсе не намерен. А насчет того, что будет говорить Марья Алексевна, они с Софьей в финале хорошо посмеются вдвоем. Вот, дескать, какой морок вышел с этим Чацким, теперь старухи судачить непременно будут, ну да и черт с ними, мы и без них управились.
Участвуя в сериалах, этот артист и в них умудряется не просто исполнить ролевую функцию или дать нужную краску, но создать характер, а то и тему сыграть, если сценарий и режиссура позволяют. Назвать его профессионалом высокого класса, конечно, можно, но это — как дважды два четыре. А вот о том, что Сергей Гармаш продолжает, один из немногих в своем поколении, традицию личностного присутствия в роли, способности играть не сюжет, а судьбу, подумать стоит.
Наталия Каминская
