Не знаю, видел ли итальянский кинорежиссер Джузеппе Торнаторе картину Ивана Крамского «Неизвестная» (ее чаще всего называют «Незнакомкой» и именно под этим именем тиражируют в сувенирной продукции). Но оказалось, что героиня его последнего фильма «Незнакомка» поразительно похожа на ту женщину, что изображена на полотне. Только, на взгляд автора этих строк, нынешняя «незнакомка» гораздо загадочнее. И в ее внешности явно присутствует что-то итальянское, несмотря на то что по сценарию она — иммигрантка из Украины.
Московский зритель открыл для себя Ксению Раппопорт шесть лет назад на Театральной олимпиаде, куда Петербургский Малый драматический театр привез чеховскую «Чайку». Молодая актриса с огромными печальными глазами в роли Нины Заречной, разъезжающей по сцене на велосипеде, сразу запала в душу. Потом были другие «открытия чудные» Ксении в ролях Иокасты в спектакле «Театра на Литейном» в постановке Андрея Прикотенко и, самое главное, Елены Андреевны в «Дяде Ване», поставленном Львом Додиным в том же МДТ. Но столь же значительными киноролями любимица театрального Питера своих почитателей не баловала.
Снималась в сериалах «Гибель империи», «По имени Барон», «Нож в облаках», «Бандитский Петербург», а также в некоторых примечательных фильмах — «Всадник по имени Смерть», «Русская невеста», «Цветы календулы», «Анна Каренина», «Николай II», «Прокофьев» (последние три — за границей). Между тем возьму на себя смелость утверждать, что кинороли, адекватной ее таланту, до последнего времени Ксения Раппопорт не сыграла.
И вот, наконец, такая роль появилась. Ксения снялась в фильме «Незнакомка», за который итальянец Джузеппе Торнаторе получил приз как лучший режиссер на недавнем ХХIХ Московском международном кинофестивале. Роль Ирены не похожа на то, что Ксения Раппопорт играла раньше в театре и кино.
— Ксения, до последнего времени вы снимались в кино не так часто. Сейчас — «процесс пошел». Вы почувствовали вкус к этому занятию?
— Просто сейчас поступает больше предложений. А главное, они стали разнообразнее и интереснее. Появился выбор.
— Когда-то в разговоре со мной вы пошутили, что вам приходится играть «несчастных, умирающих женщин». Причем чаще всего такие образы вам предлагает кино. Вас не удивляет, что кинорежиссеры видят в вас женщин, непохожих на ваших сценических героинь?
— Далеко не у всех кинорежиссеров есть возможность и желание ходить в театр. Бывает, что мне предлагают одну роль, а я, прочитав сценарий, понимаю, что для меня интересней, неожиданней другая. Иногда удается режиссера в этом убедить.
— Вы сказали, имея в виду своих персонажей, что чем дальше от себя, тем интереснее. А были ли героини, похожие на вас?
— В каждой роли есть моменты, узлы, в которых ты соединяешься с персонажем через свой личный жизненный опыт. И как бы далеко ты ни шел, всегда идешь все-таки от себя. Отправная точка — это ты, твои чувства, знания, мера понимания, сопереживания, ненависти, любви. Но мои персонажи — это не я, это другие люди.
— Извините за вопрос в лоб: кто ближе вашей человеческой натуре — Елена Андреевна, Иокаста или героиня «Незнакомки»? Я имею в виду, конечно, не биографию, а характер.
— Героиня «Незнакомки» — женщина, обладающая колоссальной, невероятной внутренней силой. Жизнь не дала ей возможности направить эту силу на созидание, и тогда она стала разрушительной для других и для нее самой. Мне такой силы не дано. Сравнивать себя с Иокастой еще сложнее. Сегодня мы имеем дело с совсем иными категориями. Что касается Елены Андреевны, то она человек несомненно темпераментный, но ее голова сильнее сердца.
— Есть ли какая-то героиня в мировой драматургии, которая бы абсолютно совпала с вами?
— Мне не кажется интересным искать совпадения, скорее наоборот. Волнует тема произведения, посыл, как сейчас говорят, месседж. Интереснее и труднее открывать и транслировать смыслы, а не частные характеристики героев.
— Видел ли Торнаторе ваши роли в театре? Не говорил ли он вам, какая из них на него особенно повлияла при выборе вас на роль Ирены?
— Торнаторе не видел ни одной моей работы ни в кино, ни в театре. Первая наша встреча была обычным разговором (ну, может, не совсем обычным, потому что я не очень понимала, что он говорит). Думаю, Торнаторе обладает редким даром чувствовать людей и видеть в них то, чего не видят другие.
— В вашей внешности есть что-то итальянское. Как вы думаете, имело ли это значение для Джузеппе?
— Поскольку Ирена иммигрантка, это могло ему скорее помешать.
— Вы получили престижную итальянскую кинопремию — приз «Давид Донателло». Наверное, тем самым итальянцы признали вас своей?
— Тем самым Академия итальянского кино отметила мою работу в этом фильме.
— Не боялись ли вы, что у многих блюстителей нравственности вызовет возмущение то, что и вы, и Торнаторе пытаетесь вызвать сочувствие у зрителей к проститутке? Дескать: сама виновата, за это ей наказание?
— Это просто история женщины, основанная на реальных событиях. Мы не судим и не оправдываем ее, ибо мы не судьи. Наша профессия — рассказывать.
— Это сложно: играть так, как в этом фильме, «до полной гибели всерьез»? Или в этом есть какое-то особое актерское наслаждение?
— Все, что делается всерьез, — наслаждение. А такая роль — просто большой подарок. Концентрация событий для одной жизни невероятная плюс интереснейшая возможность проследить за человеком от 19 лет до 50.
— Как уживается школа Льва Додина, который, как известно, работает над спектаклями скрупулезно, порой — годами, с необходимостью стремительно входить в роль в кино?
— Конечно, когда есть время для серьезных репетиций, это очень помогает, но театр и кино — совершенно разные технологические процессы. И здесь, и там есть свои правила, но нет готовых рецептов. В любом случае это опыт, накопление.
— Отличается ли итальянский режиссерский и актерский менталитет от российского?
— Думаю, это не зависит от страны. Критерий везде один — профессионализм.
— Мне показалось, что вы довольно легко объяснялись с Торнаторе по-итальянски? Освоили язык за время съемок?
— Да. Звук писали прямо на площадке, поэтому с первого дня я начала играть на итальянском, не зная его. Было непросто, зато теперь говорю почти свободно.
— Есть ли у вас какие-то сведения по поводу возможного проката фильма в России?
— Нет.
— Кино и театр гармонично сочетаются в вашей жизни? Не приходится ли жертвовать одним ради другого?
— Иногда приходится делать выбор, а иногда удается совмещать и тогда входить в бешеный график.
— Как относится Лев Додин к вашим киноролям?
— Очень критично, очень.
— Учитывая то, что в Москве недавно закончился Международный Чеховский фестиваль, не могу не вспомнить вашу замечательную Нину Заречную, которой вы поразили театральную Москву на таком же фестивале в 2001 году. Играете ли вы ее до сих пор?
— К моему большому сожалению, нет.
— Вы когда-то сказали, что невозможно спрогнозировать, как себя поведет в тех или иных ситуациях Елена Андреевна из «Дяди Вани». Как изменилась ваша героиня с годами?
— Постарела и поумнела, надеюсь.
— Продолжается ли ваше творческое сотрудничество с Андреем Прикотенко?
— Сейчас Андрей работает в Риге, он стал главным режиссером Рижского Русского театра. Но желание работать вместе у нас есть, и даже есть конкретные планы.
— Слышал, что в МДТ вы репетируете моноспектакль. Если можно, расскажите об этом замысле хотя бы в двух словах.
— Мы только начали работать. Скажу только, что я счастлива общению с выдающимся педагогом и удивительным человеком Валерием Николаевичем Галендеевым, который делает этот спектакль.
Беседу вел Павел Подкладов
