«Ариадна на Наксосе» в Опера Бастий
Когда открылся занавес, зрители, собравшиеся в этот вечер в Опера Бастий, начали восторженно аплодировать. Уже давно на сцене этого театра не было столь красивых и пышных декораций. Режиссер Лоран Пелли, поставивший «Ариадну на Наксосе» Рихарда Штрауса в Опера Бастий, доказал, что может интересно работать и с оперными певцами, и с драматическими актерами. Он придумал концепцию постановки, с одной стороны, не разрушающую устоев прославленной оперной метрополии и полностью соответствующую композиторскому замыслу. С другой — его решение кажется новаторским даже на фоне многих радикальных оперных спектаклей. В прологе все выглядело практически так же, как задумывал композитор. По замыслу режиссера, действие пролога разворачивалось в доме одного из венских богачей, покровителей искусства.
В том, что хозяин богат, убеждало множество достоверных деталей: к примеру, артистов, исполняющих комедию, в этот дом привозят на настоящем роскошном «ягуаре». Но пышность еще больше подчеркивает несправедливость богача по отношению к артистам: он хочет, чтобы два представления (комедия и опера) были сыграны практически одновременно в промежутке между праздничным банкетом и фейерверком.
Обе труппы — оперная и комедийная — показали себя с лучшей стороны. Актеры и оперные певцы вели возмущенные дискуссии о том, как дать достойный ответ хозяину дома. На авансцене метался нервный и издерганный композитор (Софи Кох). Из-за невежества и невнимательности богача-мецената он находился на грани нервного расстройства. Софи Кох, великолепно исполнившая мужскую роль, сделала его похожим на классиков венской школы. Композитор хочет репетировать с примадонной, он думает о чудесных мелодиях, которые собирается включить в оперу, бредит новыми музыкальными идеями, мечтает о композиторском триумфе. И приходит в ярость от мысли, что кто-то посмел с пренебрежением отнестись к его музыкальному искусству.
Если бы не кокетливая Зербинетта (Любовь Петрова), нервный композитор устроил бы скандал и навсегда разорвал отношения с хозяином дома. Красавица с темно-рыжими волосами, одетая в красные колготки и розовые полусапожки, стала звездой пролога. На нее просто невозможно было не обратить внимание.
Лучшим комедиантом в прологе стал дворецкий (Грэхэм Ф.Валентин), сумевший переиграть актеров комедийной труппы. Он просто разрывался на части от желания угодить представителям обеих сторон. Экзальтированное преклонение дворецкого перед актерами и «искусством вообще» смешило не меньше, чем стремление во что бы то ни стало доказать правоту своего господина. Даже поклонники певца не ожидали от него подобного мастерства.
Декорации оперного акта, который шел вслед за прологом, поначалу вызвали лишь вежливое недоумение. Всем известно, что события в нем разворачиваются на романтическом острове, где брошенная Тезеем Ариадна сначала страдает от тоски, а потом утешается, увидев прибывшего на остров юного Вакха. Они тут же влюбляются друг в друга и удаляются в один из гротов (согласно мифу, они стали супругами). Но то, что увидели зрители, меньше всего походило на место действия романтической пасторали. Пелли устроил на сцене стройплощадку. Ариадна (Сольвейг Крингельборн) изливала свою боль и тоску, сидя среди груды камней рядом с двумя недостроенными домами. Только пышная растительность напоминала о том, что события все же происходят на юге.
Но оказалось, что каменные джунгли только еще больше оттеняют пылкие чувства героев. Петрова, обладающая незаурядным актерским талантом и одновременно блестящим и дерзким колоратурным сопрано, творила на сцене чудеса. В оперном акте Зербинетта появилась на сцене в оранжевом бикини. Она кокетничала со своими спутниками: Арлекином, Скарамушем, Бригеллой и Труффальдино (они были одеты в яркие рубашки с «гавайскими» узорами), блестяще пела свою арию — безусловно, одну из самых трудных в репертуаре колоратурного сопрано, и в конце концов убеждала Ариадну, что не стоит расстраиваться из-за мужских измен. Сольвейг Крингельборн ни в чем не уступала ей, доказав, что ее Ариадна не зря носит титул примадонны.
Дирижер Филипп Джордан, дебютировавший в Опера Бастий, блестяще справился со своей задачей, оправдав похвалы немецких оперных критиков, называющих его «одним из самых интересных дирижеров нового поколения». Джордану удалось точно сбалансировать звучание ударных инструментов, продемонстрировать абсолютный слух, отличное знание партитуры и сплести ее музыкальную пряжу не менее искусно, чем Ариадна, чья волшебная нить помогла Тезею выбраться из лабиринта Минотавра. Неплохо справился с партией Вакха тенор Ян Лотрик. Хотя финал оперы вызвал ряд сомнений. В тот момент, когда Вакх и Ариадна поют длинный и полный страсти любовный дуэт, после него удаляясь в грот (последние любовные признания Вакха доносятся уже из грота), в его голосе звучали не нежно-любовные, а скорее героические интонации. Что несколько противоречило звучанию оркестра, игравшего удивительно бархатисто и мягко. Казалось, что молодое божество готовится не к любовному свиданию, а к решительной битве. Кроме того, режиссер почему-то сделал появление Вакха недостаточно торжественным. Он появился не с корабля (как следовало из либретто), а скромно вышел из-за кулис. И хотя сцена в этот момент была освещена теплым светом и на горизонте появилось солнце, этих эффектов было явно недостаточно.
Но что бы ни говорили критики, тут же упрекнувшие Лорана Пелли в «недостаточной радикальности», такого изысканного сочетания двух разных жанров (комедии и оперы), изящных декораций и стильных костюмов можно добиться только в Париже. Что позволяет этому городу в начале XXI века по-прежнему оставаться одной из оперных столиц.
Светлана Семёнова
