Юбилейный концерт Елены Образцовой
Есть немало хороших или даже первоклассных певцов, о которых, однако, трудно сказать что-то такое, чего в то же самое время нельзя было бы сказать еще про ряд других. Даже самые яркие, как правило, идут в чьем-то фарватере, следуют тому или иному направлению или моде. И если говорить о кризисе вокального искусства, то речь должна идти не столько о голосах и техническом мастерстве, сколько о личностном начале. Многих ли среди сегодняшних звезд можно узнать на записи? То-то и оно...
Елену Образцову узнаешь сразу. И дело тут не столько в каких-то особых природных свойствах ее голоса, но именно в индивидуальной неповторимости, которую этот голос в себе несет и которая отражается буквально в каждой спетой ноте. «Образцова — это немодно», — морщат нос иные новоиспеченные «эксперты», приученные держать его по ветру. Впрочем, искусство Образцовой и вправду существует вне мод и направлений. В процессе художнического развития певице удалось не то чтобы вовсе изжить известные свои недостатки (к примеру, пресловутые «рыкающие» низы), но переплавить их если уж и не совсем в достоинства, то во всяком случае в органичную и неотъемлемую часть вокальной палитры, самобытной и абсолютно неповторимой индивидуальной исполнительской манеры, в которой органично сплелись почти кабаретная грубость с тончайшей, импрессионистичной изысканностью красок. Все это было в полной мере продемонстрировано и на концерте в Малом зале консерватории, посвященном 40-летию творческой деятельности великой русской певицы.
Вначале на миг возникло ощущение, что голос не в лучшем состоянии и отказывается ей подчиняться. Но, к счастью, то была лишь настройка инструмента, успешно завершенная где-то уже к третьему из открывавших программу романсов Чайковского. Малый зал консерватории для Образцовой на сегодняшний день — едва ли не идеальное место, где она может творить, не форсируя, не напрягая связок. Выходить на большую сцену и состязаться с оркестром становится все труднее, а здесь все проблемы исчезают и не надо никому ничего доказывать. Можно получать радость от собственного пения и дарить ее другим. Быть собой, прежней Еленой Образцовой, как в самые лучшие времена.
Раньше Образцова нередко выступала с монографическими программами. На сей раз программа выглядела довольно пестрой: видимо, отталкиваясь от юбилейной даты, певица решила устроить некий «творческий отчет», продемонстрировать как можно больше граней своего уникального дара. Впрочем, не без помощи мудрого Важи Чачавы, многолетнего партнера и наставника, пестрота оказалась на удивление гармоничной.
В первом отделении, не слишком диссонируя друг с другом, сошлись Чайковский и Малер. Второе составили произведения совсем уж разнородные. За тонадильями Э. Гранадоса следовали изысканные французские романсы почти неизвестного у нас Р. Ана, а сразу вслед — гривуазные куплеты из «Периколы» Ж. Оффенбаха. На бис — еще более крутой «букет»: Монтеверди, Скарлатти, Дворжак и... старинные русские романсы. Разумеется, не все номера в представленной программе можно отнести к числу исполнительских шедевров (таковых было по меньшей мере два: «Средь шумного бала» Чайковского и «Осенняя песня» Ана), но проходных, неярких уж точно не было. Балансирующее на грани безвкусицы переплетение имен и названий преподносилось с подлинным вкусом. Певица, похоже, затеяла некую замысловатую игру со своим давним имиджем и вышла из нее абсолютной победительницей. То, что раньше в ее исполнительской манере раздражало, сегодня едва ли не восхищает. Изменилось наше восприятие? Скорее сама Образцова, не изменившись в основе своей, стала вместе с тем тоньше и мудрее.
Дмитрий Морозов
