В начале 1971 года в западногерманской печати промелькнуло такое короткое сообщение: «Роберто Сидон записывает в Мюнхене последние фортепианные сонаты Скрябина. Этим завершится запись комплекта, включающего все фортепианные сонаты композитора, в том числе некоторые до последнего времени неизвестные».
Интригующие последние строки этой заметки были расшифрованы после появления альбома на прилавках музыкальных магазинов: речь шла о ранней Сонате соль-диез минор и сохранившихся фрагментах Сонаты в ми-бемоль миноре, завершенной самим исполнителем. Но главная цель, которую ставила себе фирма «Дойче граммофон», была достигнута: общественность обратила внимание на пианиста, бывшего до тех пор почти неизвестным, и пластинки разошлись неплохо.
Скрябинский альбом был не первой работой Сидона: дебютировал он за два года до этого пластинкой, содержавшей Вторую сонату Рахманинова, Четвертую Скрябина и Шестую Прокофьева. Вообще, нужно заметить, что начало карьеры бразильского музыканта, ученика К. Аррау, было несколько необычным: он не завоевывал конкурсных лавров, не пробивал себе дорогу на концертные подмостки больших залов, а решил добиваться известности с помощью звукозаписи. С этой целью Сидон поселился в ФРГ и сумел завоевать доверие фирмы «Дойче граммофон», став ее «присяжным солистом».
Дебют был встречен критикой в целом доброжелательно: «Он обладает раскованной музыкальностью, тонким чувством звукового колорита и отлично играет на рояле — с хорошим туше, технически крепко во всех отношениях»,- констатировал журнал «Фонофорум». Вместе с тем отмечалось, что артисту не всегда удается контролировать свой темперамент и ритмическую беглость, что ему изменяет чувство формы. Многие отмечали, что стиль Скрябина и Прокофьева ему пока что «не по плечу». Все же вывод был благоприятным: «Эта пластинка представляет нам пианиста с отличными данными, чей талант наверняка еще раскроется в ближайшем будущем».
Прогнозы оправдались лишь отчасти. Уже в откликах на скрябинский альбом, отмечая серьезность намерений молодого артиста, красочность его звуковой палитры, незаурядную техническую свободу, рецензенты находили в его игре и немало стилистических погрешностей. (Вместе с тем все отдавали должное и смелости молодого музыканта, решившего достойно отметить 100-летие со дня рождения русского композитора). На протяжении 70-х годов список записей Сидона неуклонно пополняется, но характер его игры — со всеми присущими ей достоинствами и недостатками — в целом мало изменяется.
В центре внимания артиста — музыка романтиков и композиторов начала XX века. Наиболее значительные его работы — запись всех венгерских рапсодий Листа (1973), четырех скерцо, трех экспромтов и Фантазии-экспромта Шопена (1975), а также фортепианных концертов Д. Гершвина и Э. Мак-Доуэлла, пьес Айвса и Вила Лобоса.
Мнение критиков почти единодушно: его игра «полна пианистического блеска и недостаточно своеобразна в музыкальном отношении». Как подчеркивал X. Голдсмис, «если блеск остается, то в музыкальном плане прогресс не наблюдается». В интерпретации Шопена особенно отчетливой становится манерность игры Сидона, его неспособность «противостоять соблазну лишенных вкуса нюансов, показных контрастов динамики, вольного обращения с темпами и фразировкой».
Все это так. Но пластинки Роберто Сидона выходят и продаются. А это значит, что он занял определенное место на пианистическом горизонте — пусть даже и не вполне заслуженное.
Л. Григорьев, Я. Платек
Источник: Современные пианисты, 1990 г.
