Carl Schuricht
Известный немецкий музыкальный критик Курт Хонолка назвал творческий путь Карла Шурихта «одной из самых поразительных артистических карьер нашего времени». Действительно, он во многом парадоксален. Если бы Шурихт в возрасте, скажем, шестидесяти пяти лет ушел на покой, то он остался бы в истории музыкального исполнительства не более чем неплохим мастером. Но именно за последующие два с лишним десятилетия Шурихт, по сути дела, вырос из дирижера почти что «средней руки» в одного из самых ярких артистов Германии. Именно на эту пору его жизни пришелся расцвет дарования, умудренного богатым опытом: его искусство восхищало редким совершенством и глубиной. И в то же время слушателя поражала бодрость и энергия артиста, на котором словно не лежал отпечаток возраста.
Дирижерская манера Шурихта могла показаться старомодной и непривлекательной, чуть суховатой; четкие движения левой руки, сдержанная, но очень ясная нюансировка, внимание к мельчайшим деталям. Сила артиста была прежде всего в одухотворенности исполнения, в целеустремленности, ясности концепций. «Тот, кто слышал, как он в последние годы, вместе с руководимым им оркестром Южнонемецкого радио, исполнял Восьмую Брукнера или Вторую Малера, тот знает, как умел он преображать оркестр; обычные концерты превращались в незабываемые празднества», — писал критик.
Холодная завершенность, блеск «полированных» грамзаписей не были самоцелью Шурихта. Сам он говорил: «Точное исполнение нотного текста и всех указаний автора остается, конечно, предпосылкой всякой передачи, но не означает еще выполнения творческой задачи. Проникновение в смысл произведения и передача его слушателю как живого чувства — это, действительно, стоящее дело».
В этом связь Шурихта со всей немецкой дирижерской традицией. Прежде всего она проявлялась при интерпретации монументальных творений классиков и романтиков. Но Шурихт никогда ими себя искусственно не ограничивал: еще в молодости он страстно выступал за новую музыку того времени, и его репертуар всегда оставался разносторонним. К числу высших достижений артиста критики относят его интерпретацию «Страстей по Матфею» Баха, «Торжественной мессы» и Девятой симфонии Бетховена, «Немецкого реквиема» Брамса, Восьмой симфонии Брукнера, произведений М. Регера и Р. Штрауса, а из современных авторов — Хиндемита, Блахера и Шостаковича, музыку которого он пропагандировал по всей Европе. Шурихт оставил немалое число записей, сделанных им с лучшими оркестрами Европы.
Шурихт родился в Данциге; отец его — органный мастер, мать — певица. С ранних лет он пошел по пути музыканта: обучался игре на скрипке и фортепиано, занимался пением, затем изучал композицию под руководством Э. Хумпердинка в Берлинской Высшей музыкальной школе и М. Регера в Лейпциге (1901—1903). Артистическую карьеру Шурихт начал в девятнадцати летнем возрасте, став ассистентом дирижера в Майнце. Затем работал с оркестрами и хорами различных городов, а перед первой мировой войной обосновался в Висбадене, где и провел значительную часть жизни. Здесь он организовал музыкальные фестивали, посвященные творчеству Малера, Р. Штрауса, Регера, Брукнера, и во многом благодаря этому его известность уже к концу двадцатых годов перешагнула границы Германии — он гастролировал в Нидерландах, Швейцарии, Англии, США и других странах. Накануне второй мировой войны он отважился исполнить в Лондоне «Песнь о земле» Малера, что было категорически запрещено музыкантам Третьего рейха. С тех пор Шурихт впал в немилость; в 1944 году ему удалось уехать в Швейцарию, где он и оставался жить. После войны постоянным местом его работы был Южнонемецкий оркестр. Уже в 1946 году он гастролировал с триумфальным успехом в Париже, тогда же принял участие в первом послевоенном Зальцбургском фестивале, постоянно концертировал в Вене. Принципиальность, честность и благородство снискали Шурихту глубокое уважение повсюду.
Л. Григорьев, Я. Платек
