Annie Fischer
Это имя знают и ценят в нашей стране, как и во многих странах разных континентов - повсюду, где побывала венгерская артистка, где звучат многочисленные пластинки с ее записями. Произнося это имя, любители музыки вспоминают то особое, ей одной присущее обаяние, ту глубину и страстность переживания, ту высокую напряженность мысли, которые вкладывает она в свою игру. Вспоминают благородную поэтичность и непосредственность чувства, поразительное умение просто, без какой-либо внешней аффектации достигать редкой выразительности исполнения. Наконец, вспоминают необычайную целеустремленность, динамическую энергию, мужественную силу - именно мужественную, ибо пресловутый термин "женская игра" в применении к ней абсолютно неуместен. Да, встречи с Анни Фишер действительно надолго остаются в памяти. Потому что в ее лице перед нами не просто артистка, но одна из самых ярких индивидуальностей современного исполнительского искусства.
Пианистическое мастерство Анни Фишер безупречно. Его примета - не только и не столько техническое совершенство, сколько способность артистки без труда воплощать в звуках свои замыслы. Точные, всегда выверенные темпы, острое чувство ритма, понимание внутренней динамики и логики развития музыки, способность "лепить форму" исполняемого произведения - вот достоинства, присущие ей в полной мере. Добавим сюда полнокровный, "открытый" звук, который как бы подчеркивает простоту и естественность ее исполнительской манеры, богатство динамических градаций, тембровую красочность, мягкость туше и педализации...
Сказав все это, мы еще не подошли, однако, к главной отличительной черте искусства пианистки, ее эстетики. При всем разнообразии ее интерпетаций, их объединяет мощный жизнеутверждающий, оптимистический тонус. Это не значит, что Анни Фишер чужд драматизм, острые конфликты, глубокие переживания. Наоборот, именно в музыке, полной романтического подъема и больших страстей, до конца раскрывается ее талант. Но при этом в игре артистки неизменно присутствует активное, волевое, организующее начало, некий "положительный заряд", который несет с собой ее индивидуальность.
Репертуар Анни Фишер не слишком широк, если судить по именам композиторов. Она ограничивает себя почти исключительно шедеврами классики и романтики. Исключение составляют, пожалуй, лишь немногие сочинения Дебюсси и музыка ее соотечественника Белы Бартока (Фишер была одной из первых исполнительниц его Третьего концерта). Но зато в избранной сфере она играет все или почти все. Особенно же удаются ей сочинения крупной формы - концерты, сонаты, вариационные циклы. Чрезвычайной экспрессивностью, интенсивностью переживания, достигаемой без малейшего" налета сентиментальности или манерности, отмечена у нее трактовка классиков - Гайдна и Моцарта. Здесь нет ни грани музейности, стилизации "под эпоху": все полно жизни, и вместе с тем, тщательно продумано, сбалансировано, сдержанно. Глубоко философский Шуберт и возвышенный Брамс, нежный Мендельсон и героический Шопен составляют важную часть ее программ. Но наивысшие достижения артистки связаны с интерпретацией произведений Листа и Шумана. Каждый, кто знаком с ее трактовкой фортепианного концерта, "Карнавала" и Симфонических этюдов Шумана или Сонаты си минор Листа, не мог не восхищаться размахом и трепетностью ее игры. В последнее десятилетие к этим именам добавляется еще одно - Бетховен. В 70-е годы его музыка занимает особенно значительное место в концертах Фишер и трактовка ею крупных полотен венского гиганта становится все глубже и мощнее. "Ее исполнение Бетховена по ясности концепций и убедительности передачи музыкальной драматургии таково, что оно сразу же захватывает и увлекает слушателя", - писал австрийский музыковед X. Вирт. А журнал "Мюзик энд мюзишнс" отметил после концерта артистки в Лондоне: "Ее интерпретации мотивированы высочайшими музыкальными идеями, и тот особый род эмоциональной жизни, который она демонстрирует, например, в адажио из „Патетической" или „Лунной" сонаты, представляется ушедшим на несколько световых лет вперед от сегодняшних „нанизывателей" нот".
Впрочем, ведь с Бетховена и начиналась артистическая карьера Фишер. Начиналась в Будапеште, когда ей было всего восемь лет. Именно в 1922 году девочка впервые появилась на эстраде, исполнив Первый концерт Бетховена. Ее заметили, она получила возможность заниматься под руководством известных педагогов. В Академии музыки ее наставниками были Арнольд Секей и выдающийся композитор и пианист Ернё Донаньи. С 1926 года Фишер ведет регулярную концертную деятельность, в том же году совершила первую поездку за пределы Венгрии - в Цюрих, положившую начало международному признанию. А закрепила его победа на первом в Будапеште Международном конкурсе пианистов, Ф. Листа (1933). Тогда же Анни впервые услышала музыкантов, которые произвели на нее неизгладимое впечатление и повлияли на художественное становление,- С. Рахманинова и Э. Фишера.
В годы второй мировой войны Анни Фишер удалось бежать в Швецию, а вскоре после изгнания фашистов она вернулась на родину. Тогда же она начала преподавать в Высшей музыкальной школе имени Листа и в 1965 году получила звание профессора. Ее концертная деятельность в послевоенную пору получает на редкость широкий размах и приносит ей любовь слушателей и многочисленные знаки признания. Трижды -в 1949, 1955 и 1965 годах - она удостаивается премии имени Кошута. А за рубежами родины ее с полным правом называют послом венгерского искусства.
...Весной 1948 года Анни Фишер впервые приехала в нашу страну в составе группы деятелей искусства братской Венгрии. Сначала выступления участников этой группы проходили в студиях Дома радиовещания и звукозаписи. Именно там Анни Фишер исполнила один из "коронных номеров" своего репертуара - Концерт Шумана. Все, кто присутствовал в зале или слышал исполнение по радио, были покорены мастерством и одухотворенной приподнятостью игры. После этого ее пригласили принять участие в концерте на эстраде Колонного зала Дома союзов. Публика устроила ей долгую, горячую овацию, она играла вновь и вновь - Бетховена, Шуберта, Шопена, Листа, Мендельсона, Бартока. Так началось знакомство советской аудитории с искусством Анни Фишер, знакомство, положившее начало долгой и прочной дружбе. В 1949 году она уже давала в Москве сольный концерт, а затем выступала бесчисленное множество раз, исполнив в разных городах нашей страны десятки разнообразных произведений.
Творчество Анни Фишер с тех пор привлекало пристальное внимание советской критики, оно тщательно проанализировано на страницах нашей печати ведущими специалистами. Каждый из них находил в ее игре наиболее близкие ему, самые привлекательные черты. Одни выделяли богатство звуковой палитры, другие - страстность и силу, третьи - теплоту и сердечность ее искусства. Правда, восхищение и тут не было безоговорочным. Д. Рабинович, например, высоко оценивая ее исполнение Гайдна, Моцарта, Бетховена, неожиданно попытался поставить под сомнение ее репутацию шуманистки, высказав мнение, что в ее игре "нет подлинной романтической глубины", что "взволнованность ее чисто внешняя", а масштабность местами превращается в самоцель. На, этом основании критик делал вывод о двойственной природе искусства Фишер: наряду с классичностью ей присущи и лиризм, и мечтательность. Поэтому маститый музыковед характеризовал артистку как представительницу "антиромантической тенденции". Думается, однако, что это скорее терминологический, отвлеченный спор, ибо искусство Фишер в действительности столь полнокровно, что оно просто не укладывается в прокрустово ложе определенного направления. И можно лишь согласиться с мнением другого знатока фортепианного исполнительства К. Аджемова, который нарисовал такой портрет венгерской пианистки: "Романтическое по своей природе искусство Анни Фишер глубоко самобытно и вместе с тем связано с традициями, восходящими к Ф. Листу. Умозрительность чужда ее исполнению, хотя его основу составляет глубоко и всесторонне изученный авторский текст. Разносторонне и великолепно разработан пианизм Фишер. Равно впечатляет артикулированная мелкая и аккордовая техника. Пианистка еще до прикосновения к клавиатуре ощущает звуковой образ, а затем словно лепит звук, добиваясь выразительного тембрового многообразия. Непосредственно, чутко откликается она на каждую значительную интонацию, модуляцию, смены ритмического дыхания, причем частности трактовки у нее неразрывно связаны с целым. В исполнении А. Фишер привлекает и чарующая кантилена, и ораторская приподнятость, патетика. С особой силой талант артистки проявляется в сочинениях, насыщенных пафосом больших чувств. В ее интерпретации выявляется сокровенная сущность музыки. Поэтому одни и те же сочинения у нее каждый раз звучат по-новому. И в этом одна из причин того нетерпения, с которым мы ожидаем новых встреч с ее искусством".
Эти слова, сказанные в начале 70-х годов, остаются верны и по сей день.
Анни Фишер категорически отказывалась выпускать записи, сделанные во время ее концертов, ссылаясь на их несовершенство. С другой стороны записываться в студии она также не хотела, объясняя это тем, что любая интерпретация, созданная в отсутствии живой аудитории, будет неминуемо искусственной. Тем не менее, начиная с 1977 года, она потратила 15 лет на работу в студиях, работая над записью всех сонат Бетховена, — цикла, который так и не был выпущен ей при жизни. Однако после смерти Анни Фишер многие части этой работы стали доступны слушателям и получили высокую оценку среди ценителей классической музыки.
Григорьев Л., Платек Я., 1990
