Vladimir Ashkenazy
Вот уже добрых пять десятилетий Владимир Ашкенази принадлежит к когорте наиболее известных пианистов своего поколения. Восхождение его было довольно стремительным, хотя проходило отнюдь не без осложнений: случались периоды творческих сомнений, успехи чередовались с неудачами, И все же факт: еще в начале 60-х годов рецензенты подходили к оценке его искусства с самыми требовательными критериями, нередко сопоставляя его с признанными и куда более маститыми коллегами. Так, в журнале «Советская музыка» можно было прочесть следующую характеристику его интерпретации «Картинок с выставки» Мусоргского: «Памятно вдохновенное звучание „Картинок“ у С. Рихтера, значительна и интересна интерпретация Л. Оборина. В. Ашкенази по-своему раскрывает гениальное сочинение, играет его с благородной сдержанностью, осмысленностью и филигранной отделкой деталей. При богатстве красок сохранилось единство, цельность замысла».
На страницах этого сайта то и дело упоминаются различные музыкальные соревнования. Увы, это вполне естественно — нравится нам это или нет — они стали сегодня основным инструментом выдвижения талантов, и, право же, познакомили с большинством известных артистов. Творческая судьба Ашкенази и в этом плане характерна и примечательна: ему удалось успешно пройти горнило трех, пожалуй, самых авторитетных и сложных конкурсов нашего времени. После второй премии в Варшаве (1955) он завоевал высшие награды на конкурсах имени Королевы Елизаветы в Брюсселе (1956) и имени П. И. Чайковского в Москве (1962).
Незаурядность музыкального таланта Ашкенази проявилась очень рано, и очевидно была связана с семейной традицией. Отец Владимира — широко известный и поныне в СССР эстрадный пианист Давид Ашкенази, первоклассный мастер своего дела, виртуозность которого всегда вызывала восхищение. К наследственности добавилась отличная подготовка, сначала Владимир учился в Центральной музыкальной школе у педагога Анаилы Сумбатян, а потом — в Московской консерватории у профессора Льва Оборина. Если вспомнить, сколь сложна и насыщена программа каждого из трех конкурсов, в которых ему пришлось выступать, то станет понятно, что уже к моменту окончания консерватории пианист овладел весьма широким и разнообразным репертуаром. В ту раннюю пору его отличал универсализм исполнительских пристрастий (что встречается не так уж редко). Во всяком случае, лирика Шопена вполне органично сочеталась у него с экспрессией прокофьевских сонат. И в любых трактовках неизменно сказывались черты, характерные для юного пианиста: взрывчатая импульсивность, рельефность и выпуклость фразировки, острое чувство звукового колорита, умение поддерживать динамику развития, движения мысли.
Конечно, ко всему этому добавлялась и отменная техническая оснащенность. Под его пальцами фортепианная фактура всегда представала исключительно плотной, насыщенной, но в то же время не пропадали для слуха малейшие нюансы. Словом, уже к началу 60-х годов это был настоящий мастер. И это обращало на себя внимание критиков. Один из рецензентов писал: «Говоря об Ашкенази, обычно восхищаются его виртуозными данными. Действительно, он является выдающимся виртуозом, причем не в том искаженном понимании этого слова, которое распространилось за последнее время (умение играть самые разнообразные пассажи на удивление быстро), а в его подлинном смысле. Молодой пианист не только обладает феноменально ловкими и крепкими, отличнейшим образом вытренированными пальцами, он свободно владеет разнообразной и красивой палитрой фортепианных звучаний». В сущности, эта характеристика приложима и к сегодняшнему Владимиру Ашкенази, хотя вместе с тем в ней отсутствует одна лишь, но пожалуй, главнейшая черта, появившаяся с годами: художественная, артистическая зрелость. С каждым годом пианист ставит перед собой все более смелые и серьезные творческие задачи, продолжает совершенствовать свои интерпретации Шопена, Листа, все больше играет Бетховена и Шуберта, покоряя своеобразием и масштабностью также в произведениях Баха и Моцарта, Чайковского и Рахманинова, Брамса и Равеля...
В 1961 году, незадолго до памятного для него Второго конкурса имени Чайковского. Владимир Ашкенази познакомился с молодой исландской пианисткой Софи Йоханнсдоттир, стажировавшейся тогда в Московской консерватории. Вскоре они стали мужем и женой, а два года спустя супруги поселились в Англии. В 1968 году Ашкенази обосновался в Рейкьявике и принял исландское подданство, а десять лет спустя основной его «резеденцией» стал Люцерн. Все эти годы он продолжает концертировать с возрастающей интенсивностью, выступает с лучшими оркестрами мира, много записывается на пластинки — и эти записи получили очень широкое распространение. Среди них, пожалуй, особенно популярны записи всех концертов Бетховена и Рахманинова, а также шопеновские пластинки.
Начиная с середины семидесятых годов, признанный мастер современного пианизма, подобно ряду его коллег, успешно овладевает второй профессией — дирижированием. Уже в 1981 году он становится первым постоянным дирижером — гостем Лондонского филармонического оркестра, и теперь выступает за пультом во многих странах. С 1987 по 1994 он дирижер Королевского Филармонического оркестра, также руководил Кливлендским симфоническим оркестром, оркестром Берлинского радио. Но при этом концерты Ашкенази-пианиста не становятся реже и вызывают столь же большой интерес слушателей, как раньше.
С 1960-х годов Ашкенази делает многочисленные записи на разных звукозаписывающих фирмах. Он исполнил и записал все фортепианные сочинения Шопена, Рахманинова, Скрябина, Брамса, Листа, а также пять фортепианных концертов Прокофьева. Ашкенази — семикратный обладатель премии «Грэмми» в номинации «Исполнение классической музыки». Среди музыкантов, с которыми он сотрудничал — Ицхак Перлман, Георг Шолти. Как дирижер с разными оркестрами он исполнил и записал все симфонии Сибелиуса, Рахманинова и Шостаковича.
В 1985 году вышла в печать автобиографическая книга Ашкенази «Beyond the Frontiers» («Над всеми границами»).
