Вацлав Фомич Нижинский

Vaslav Nijinsky

Дата рождения
12.03.1889
Дата смерти
08.04.1950
Профессия
Страна
Россия
Вацлав Нижинский
Вацлав Нижинский в "Шехеразаде" Могила Нижинского

«Бог танца», «восьмое чудо света», «царь воздуха» – так называли его современники. А вот что сказал о себе он сам: «Я хочу танцевать, рисовать, играть на рояле, писать стихи. Я хочу всех любить – вот цель моей жизни. Я люблю всех. Я не хочу ни войн, ни границ. Мой дом везде, где существует мир. Я хочу любить, любить. Я человек, Бог во мне, а я в Нем. Я зову Его, я ищу Его. Я искатель, ибо я чувствую Бога. Бог ищет меня, и поэтому мы найдем друг друга. Бог Нижинский».

Вацлав Нижинский родился в Киеве 12 марта 1889 года. Его отец Томаш был прекрасным танцовщиком, талантливым балетмейстером и имел собственную труппу, мать Элеонора была дочерью краснодеревщика, училась в балетной школе и была принята в труппу Варшавского театра. Поженившись, Томаш и Элеонора вместе со своей труппой ездили по России, исколесив ее вдоль и поперек, и за шесть лет странствий у них родилось трое детей – Станислав, Вацлав и Бронислава.

Когда красавец Томаш с одной из своих любовниц завел новую семью, Элеонора была вынуждена покинуть труппу. Вместе с детьми она поселилась в Петербурге, решив, что в столице проще всего будет найти врачей, необходимых старшему сыну Станиславу, – еще в шесть лет мальчик выпал из окна, ударился головой о мостовую, и его умственное развитие остановилось.

Оставшись практически без средств к существованию, одна в чужом городе, Элеонора пыталась найти возможности выжить, и прежде всего ей необходимо было как-то пристроить детей. Девятилетнего Вацлава мать решила отвести в Императорскую школу балета, Элеонора мечтала, что по окончании учебы Вацлав сможет поступить в знаменитый Мариинский театр. Ко всему прочему, государство полностью брало на себя содержание учеников, и это тоже было немаловажно.

20 августа 1898 года Элеонора привела сына на приемные экзамены.

«Благодаря славе Томаша имя Нижинского было известно экзаменаторам, – пишет биограф Нижинского Ричард Бакл, – но и речи не могло быть о том, чтобы принимать учеников, учитывая какие-либо иные обстоятельства, кроме их достоинств. Вацлав производил впечатление не слишком развитого маменькиного сынка. К счастью, на него обратил внимание преподаватель младших классов у мальчиков Николай Легат. Он попросил Вацлава отойти на несколько шагов назад и прыгнуть. Прыжок был феноменальным. Ребенка приняли в училище».

Товарищи по училищу не любили Вацлава. Мальчишки презирали его за то, что он поляк, и смеялись над его странными то ли монгольскими, то ли татарскими чертами лица, придумав ему прозвище «япончик». К тому же Вацлав был молчаливым, замкнутым и слишком медленно соображал. Однако он не смирялся с унижениями и всегда давал отпор обидчикам, из-за чего часто бывал наказан, но никогда и никому не жаловался на несправедливость.

В учебе Нижинский подавал большие надежды. Он был первым в танцевальном классе, учителя гордились им и могли бы выпустить из школы на два года раньше положенного срока, если бы помимо танцев Вацлав мог сдать экзамены по общеобразовательным предметам. Но он едва с ними справился и даже завалил экзамен по истории. На это преподаватели закрыли глаза – Нижинского уже ждал Мариинский театр.

Карьера юного артиста началась очень успешно. Он быстро стал популярен. В первый свой сезон в Мариинском театре он танцевал практически во всех классических балетах и в новых постановках Фокина. Он был партнером Матильды Кшесинской, Анны Павловой, Ольги Преображенской. Он был романтическим юношей в «Шопениане», рабом Клеопатры в «Египетских ночах», пажом в «Павильоне Армиды». В жизни его никак нельзя было назвать красавцем, но на сцене Нижинский преображался, в движениях появлялась грация, его пластика была завораживающей. Зрителям в зале он казался обольстительно красивым.

Однако, при всей своей одаренности, Нижинский был совершенно не приспособлен к жизни за пределами сцены, он не умел и не любил заботиться о хлебе насущном, и ему непременно был нужен покровитель, – некто сильный и предприимчивый, кто заботился бы о нем. Первым таким покровителем стал для него князь Павел Дмитриевич Львов, большой любитель балета и красивых юношей. Вскоре на Нижинского обратил внимание Сергей Дягилев, который собирался покорить Париж русским балетом, и пригласил артиста в свою труппу.

В программу сезона 1909 года вошли балеты Михаила Фокина, и Нижинский покорил парижскую публику. Затем, вернувшись домой, он успешно танцевал на сцене Мариинского театра, исполнял всевозможные вставные па-де-де и танцы, в которых постановщики всячески обыгрывали его удивительный прыжок. Кроме того, Фокин готовил спектакли для второго парижского сезона. Нижинскому предназначались роли Арлекина в «Карнавале», Раба в «Шехерезаде» и Альберта в «Жизели», а также два номера в дивертисменте, в которых было множество технических трудностей. Успех был гарантирован. И опять Нижинский вернулся в Санкт-Петербург победителем. Ему предстояло исполнить партию Альберта в спектакле Мариинского театра. Но тут-то и случился скандал.

25 января 1911 года Нижинский вышел на сцену в том самом костюме, созданном по эскизу Александра Бенуа, в котором танцевал в Париже. Это была копия исторического немецкого костюма четырнадцатого века с сильно обтягивающим трико. Императрице Марии Федоровне это показалось неприличным. Театральная дирекция, перепугавшись монаршего гнева, поспешила уволить Нижинского.

Что ему оставалось, кроме антрепризы Дягилева? Русские зрители больше его не видели. Сменялись сцены городов всего мира – Париж, Дрезден, Вена, Монте-Карло, Лондон, Нью-Йорк, – всюду Нижинского сопровождал ошеломляющий успех. История с костюмом послужила отличной рекламой. А Дягилев, не довольствуясь блестящим исполнением балетных партий, решил воспитать из своего друга хореографа. Первой постановкой Нижинского была миниатюра «Послеполуденный отдых фавна» на музыку Дебюсси.

Вот как, если верить воспоминаниям танцовщика Сержа Лифаря, это началось: «Сергей Павлович сидел с Нижинским на площади Святого Марка в Венеции, и тут ему вдруг, мгновенно, пришла в голову пластическо-хореографическая мысль сделать «Фавна». Сергей Павлович тут же вскочил и стал показывать около двух больших колонн венецианской площади угловатую тяжёлую пластику Фавна… Первый творческий опыт Нижинского был мучительным и потребовал громадной затраты времени и сил не только Нижинского, растерявшегося, беспомощного, но и Бакста, и самого Дягилева… Дягилев присутствовал при всех репетициях – а их было больше ста! Нижинский ставил отдельно каждый такт и после каждого такта поворачивался к Дягилеву и спрашивал «Так, Сергей Павлович? Ну а теперь что?»»

Премьера вылилась в скандал. 22 мая 1912 года публика в зале театра Шатле чуть не передралась. В завершение миниатюры Фавн, лежащий на покрывале убежавшей нимфы, то ли действительно сделал двусмысленный жест, то ли показал зрителям, будто собирается… Это было для парижан не менее дерзко, чем обтягивающее трико для петербуржских придворных дам. Пресса назвала «находку» Нижинского непристойностью, великий скульптор Огюст Роден вступился за начинающего хореографа. Досталось и Родену…

Однако непривычная пластика, предложенная Нижинским, показалась Дягилеву перспективной, и он решил, что балетмейстер должен поставить балет Игоря Стравинского «Весна священная» – уже полноценный спектакль. Ритмическая сложность музыки будоражила творческую фантазию, Нижинский создавал диковинно новую хореографию, в которой – неуклюжие движения, сомкнутые фигуры, ноги завернуты носками внутрь, локти прижаты к телу, тяжелые втаптывания в землю. Музыка и пластика слились воедино, чтобы воспроизвести могучее стремление природы и первобытного человека к стихийному обновлению. И эта премьера тоже оказалась скандальной. У одних зрителей и критиков – яростное неприятие, у других – столь же яростный восторг.

Хотя «Весна священная» прошла всего шесть раз, этот спектакль стал одной из вершин современного балетного театра, а также величайшим стимулом для его дальнейшего развития. Сразу же после премьеры балета Стравинский писал: «Общность наших замыслов не порывалась ни на секунду». И за четыре года до смерти, в 1966 году, 84-летний композитор подтвердил: «Лучшим воплощением «Весны священной» из всех виденных мною я считаю постановку Нижинского».

В сезон 1913 года Нижинский поставил также балет «Игры» на музыку Дебюсси. Сам он назвал это произведение «поэмой в танце», а в программах было напечатано «балет 1930 года». Скандала не было, но Дебюсси решительно не понял хореографии.

Но властный Дягилев переоценил свое влияние на Нижинского. Тот уже тяготился зависимостью от антрепренера. А на спектаклях с участием Нижинского почти каждый вечер можно было видеть изящную синеглазую блондинку. Это была Ромола Пульски, дочь известной венгерской актрисы и первого директора Венгерской национальной галереи. Девушка влюбилась в танцовщика и твердо решила стать его женой.

Ромола стала брать уроки танца у Чекетти и умудрилась поступить в дягилевскую труппу. Она ждала своего часа – и он настал. 15 августа 1913 года дягилевская труппа отправилась в турне в Южную Америку. Дягилев был вынужден отпустить Нижинского одного, потому что боялся путешествовать по морю. Вацлав впервые оказался предоставлен сам себе.

Ромола постоянно старалась попадаться ему на глаза и развлекала беседами. Нижинский был немногословен и замкнут, и девушке приходилось стараться за двоих.

Когда плаванье уже почти завершилось, один из их общих друзей подошел к Ромоле и сообщил ей, что Нижинский просил узнать его, согласится ли она выйти за него замуж. Потом он и сам на ломаном французском объяснился в любви. Разумеется, Ромола тут же дала согласие. Она понимала, что для Нижинского это – побег на волю, но надеялась, что справится со всеми трудностями. 10 сентября 1913 года в Буэнос-Айресе Вацлав Нижинский и Ромола Пульски сочетались браком в католической церкви Архангела Михаила.

Когда Дягилев узнал о помолвке своего протеже, он впал в ярость и в сердцах приказал отправить Нижинскому телеграмму, где говорилось, что «Русский балет» больше не нуждается в его услугах. Нижинский с удовольствием принял отставку. Теперь он был предоставлен сам себе, и ему казалось, что он будет счастлив, если заживет так, как хочет сам. Нижинский полагал, что будет чувствовать себя спокойнее, избавившись от удушающей опеки Дягилева, который теперь казался ему дьяволом, забравшим его душу в обмен на славу и успех.

Но, оторвав Нижинского от Дягилева, Ромола отлучила мужа от подлинного искусства. Она делала все, что могла, но самостоятельность Нижинскому была противопоказана. Он организовал собственную труппу и даже заключил контракт с театром «Палас» на восемь недель. Но через три недели выступлений дирекция театра расторгла контракт. Эта неудачная антреприза оставила семью Нижинских без денег. А в июне 1914 года родилась дочь Кира.

Нижинские решили ехать в Санкт-Петербург. Но на пути, в Будапеште, их застала Первая мировая война. Нижинский был интернирован, вместе с женой и дочерью он жил в Будапеште в качестве военнопленного. По приглашению венского театра в 1916 году он возвратился к творческой деятельности. Среди его замыслов была постановка балета «Тиль Уленшпигель» на музыку Рихарда Штрауса. Однако осуществить эту работу ему удалось только на гастролях в Америке, вновь в труппе Дягилева, куда он вернулся в том же 1916 году.

Постепенно у Нижинского все сильнее стали ощущаться признаки тяжелого душевного заболевания. Последний его спектакль – балет «Призрак розы» – состоялся 26 сентября 1917 года, а последний свой танец он станцевал в 1919 году в Швейцарии. В этом же году, в возрасте тридцати лет завершилась творческая жизнь великого танцовщика и хореографа. Следующие тридцать лет жизни уже не были связаны с балетным театром.

Дягилев несколько раз пытался оживить мозг Нижинского, воздействуя на него танцем. Так, 27 декабря 1928 года в Париже он привез Нижинского в Оперу на балет «Петрушка», в котором танцовщик создал одну из лучших своих партий. Но Нижинский остался равнодушным. После смерти Дягилева опыт по оживлению рассудка Нижинского повторила Ромола. В июне 1939 года она пригласила Сержа Лифаря потанцевать перед мужем. Лифарь танцевал до изнеможения, но Нижинский оставался безучастным. Как вдруг некая таинственная сила подняла его, и он взлетел в прыжке, а затем вновь впал в беспамятство. Фотограф Жан Манзон, присутствующий при этом чуде, успел запечатлеть последний прыжок безумного бога танца Нижинского.

Нижинский умер ранней весной, 8 апреля 1950 года, в Лондоне. Его похоронили на кладбище Сент-Мерилебен, а через три года прах танцовщика перевезли в Париж и похоронили на кладбище Монмартра.

Д. Трускиновская

реклама

вам может быть интересно

Павел Милюков Инструменталисты

Публикации

рекомендуем

смотрите также

Реклама