Концертное исполнение оперы Джоаккино Россини «Танкред» состоялось 12 сентября 2014 в Концертном зале им. Чайковского в рамках VI Большого фестиваля Российского национального оркестра. За дирижерский пульт встал выдающийся итальянский дирижер Альберто Дзедда. Солисты — Ольга Перетятько (сопрано), Патрисия Бардон (меццо-сопрано), Антонино Сирагуза (тенор), Олег Цыбулько (бас), Александра Кадурина (меццо-сопрано), Ирина Рейнард (меццо-сопрано), Российский национальный оркестр и хор Академии хорового искусства имени В. С. Попова.
Опера Россини «Танкред» достаточно известна в России, но, главным образом, по записям, а театры работать с россиниевским материалом стараются на более «раскрученных» произведениях. Тем ценнее для нас была встреча с этой оперой в концертном исполнении (прозвучала первая и основная редакция оперы на либретто Гаэтано Росси по мотивам пьесы Вольтера).
«Танкред» — первый серьезный опыт двадцатилетнего Россини за рамками оперы-буффа,
успешная попытка освежить монументальный жанр оперы-сериа новыми музыкально-театральными подходами. Наряду с «Итальянкой в Алжире», эта опера задала вектор неповторимого стиля композитора на долгие годы вперед.
Прежде всего, это выражалось в отказе от задействования главенствовавших в традиционной опере-сериа певцов-кастратов. Великая Французская Революция, сломавшая эстетику галантного века и установившая господство мелкобуржуазных ценностей, не смогла разом изгнать кастратов со сцены, но господство их необратимо поколебала, значимость их начала стремительно снижаться и вскоре сошла на нет. Брючная партия Танкреда, начиная с премьеры, была назначена исполнительнице-женщине.
Однако, перечисляя солистов в начале статьи, мы не случайно на первое место поставили не исполнительницу партии Танкреда. Увы — концерт 12 сентября в значительной мере стал вечером сопрано — Ольги Перетятько (Аменаида), а большая и сложная партия титульного героя в интерпретации Патрисии Бардон, хотя и понравилась публике, но сверхвыдающихся впечатлений не оставила.
Бардон на сценах Запада поет стилистически очень разный меццо-сопрановый и контральтовый репертуар
— от барокко до Кармен Бизе и Эрды Вагнера. У нее достаточно мощный голос, запоминающийся по тембру, богатый внизу, хорошо управляемый в середине, мобильный на скоростных пассажах (хотя и с заметным призвуком при распевании гласных, почти скандированных) и, пожалуй, есть только один явный недостаток — выкрикиваемые, напряженно-истерические крайние верхние ноты, каждый раз — как будто неожиданность не только для слушателя, но и для самой певицы.
Идеальным, впрочем, звучание у нее можно было назвать только в дуэтах с сопрано — абсолютно точно простроенное слияние двух непохожих голосов, подлинное бельканто. Дуэт с тенором был скромнее, и еще более скромными вышли сольные арии, о целостном прочтении героического образа говорить не приходилось, слишком очевидна была борьба исполнителя со сверхсложным материалом.
А вот что касается Ольги Перетятько, она покорила не только красотой вокала и филигранной отточенностью пассажей и фиоритур, но и легкостью, с которой она все это богатство демонстрирует слушателю — без малейшего напряжения, играючи.
Нежный, мягкий и льющийся голос певицы, легкое и бесконечно долгое дыхание, полноценный диапазон, серьезная школа, обеспечившая не только виртуозность, но и выносливость для очень длительной и объемной партии — в общем, в наличии есть все то, что в совокупности позволяет не просто петь музыку Россини, а делает это исполнение органичным и совершенным.
Остается только порадоваться за нашу соотечественницу, имеющую все шансы остаться в истории в списке королев бельканто.
Антонино Сирагуза (Арджирио) — постоянный участник россиниевских фестивалей в Пезаро — выдал ожидаемо достойный результат, хотя, возможно те, кто слышал его впервые, и удивились, как к такому яркому и крупному голосу приклеилась россиниевская специализация. Сирагуза, конечно, знатный «технарь», виртуозно лавирующий между всеми композиторскими ловушками, но и эмоциональности в его исполнении оказалось достаточно, особенно во второй арии после антракта.
Для него единственного из всех участников итальянский язык — родной, поэтому ему было, наверное, легче не забывать о смысле, и это отличие было заметно, остальные больше пели ноты ради нот. Сначала показалось, что он более привычен к репертуару-буффо (что тоже нормально, ведь во времена Россини еще не успели забыть, что исторически тенора пели комические партии), однако когда он проникновенно прочитал строки письма без пения, его драматическому дару позавидовали бы, пожалуй, и многие примы-сопрано — Виолетты и Адриенны. Есть некоторый минус в тембровой окраске голоса — временами резковатая, с каплей нажима в духе «народной» манеры звукоизвлечения подача (впрочем, это обращает на себя внимание только в самый первый момент, потом ухо «прислушивается» и перестает это замечать).
Молодые артисты московских театров Александра Кадурина (Изаура), Ирина Рейнард (Руджеро) и Олег Цыбулько (Орбаццано), не спасовали и не потерялись на фоне звезд международного ранга.
Их заслуга налицо и в абсолютно качественно проведенном секстете, и в удачно пропетых собственных номерах (к сожалению, у Цыбулько нам пришлось ограничиться только дуэттино с тенором, басовой арии в «Танкреде» нет, а послушать, как бы лег его мягкий пластичный голос на стилистику Россини хотелось и поподробнее).
Участие хора Академии хорового искусства имени В.С. Попова — особый позитивный момент. Конечно, сам коллектив гораздо масштабнее той задачи, которая перед ним стояла в тот вечер: одно дело — прославленный большой хор вуза, из стен которого выходят многие будущие солисты-вокалисты, и другое дело — всего лишь партитура даже не для целого театрального хора, а для отдельной его группы в белькантовой опере (в «Танкреде» все хоры — мужские). Однако, проявив творческую гибкость, хор смог сделать «из большего меньшее» (моменты, где тесситурно глухие ноты певиц-меццо никак не могли перекрыть хор и оркестр оставим на совести композитора, об этом не позаботившегося). Героические же хоровые фрагменты были просто прекрасны.
И наконец, о хозяине фестиваля Российском национальном оркестре и его приглашенном дирижере, патриархе исполнений произведений Россини Альберто Дзедде.
То, что мы имеем возможность в нашей стране видеть живую работу этого человека-легенды — дар, бесценный сам по себе.
К московскому исполнению «Танкреда» Дзедда подошел по обыкновению скрупулезно и достаточно консервативно. Удалось минимизировать инструментальные огрехи, чуть-чуть мазнувшую во время «марша» духовую группу — простим, на таком объеме это мелочь. По тексту длительной оперы дирижер не пошел по пути радикальных купюр, сохранил все арии, а речитативы, хотя и были подвергнуты точечным сокращениям, зато были обеспечены прекрасным исторически достоверным аккомпанементом (за него отвечали Артем Гришаев (клавесин) и Максим Тарноруцкий (виолончель)).
Локальные небольшие расхождения солистов и оркестра, неизбежные при ограниченном репетиционном времени такого интернационального состава исполнителей, конечно, имели место, но к счастью абсолютно мимолетные и, что называется, «на ровном месте», а сложнейший секстет перед антрактом был выверен просто идеально.
Высшее мастерство дирижера — звуковой баланс с солистами, не огульное искусственное приглушение оркестра совсем, а ровно настолько, насколько необходимо конкретному вокалисту в конкретном месте. Тому уважению, с которым Дзедда относится и к вокалистам, и к авторскому замыслу композитора, большинству его современных коллег стоит поучиться. И общее воодушевляющее ощущение, оставленное концертной работой великого маэстро, запомнится нам надолго.
