Iano Tamar
Ее Медею не назовешь копией с великого прочтения Марии Каллас - голос Яно Тамар не похож на незабываемое звучание ее легендарной предшественницы. И, тем не менее, ее смоляные черные волосы и густо накрашенные веки нет-нет, да и отсылают нас к образу, созданному полвека назад гениальной гречанкой. Есть и что-то общее в их биографиях. Также как у Марии, у Яно была строгая и честолюбивая мать, желавшая видеть свою дочь знаменитой певицей. Но в отличие от Каллас уроженка Грузии никогда не держала на нее зла за эти горделивые планы. Напротив, Яно не раз пожалела о том, что мама умерла слишком рано и не застала начала ее блистательной карьеры. Подобно Марии, Яно пришлось искать признания за рубежом, в то время как ее родина была ввергнута в пучину гражданской войны. Для некоторых сравнение с Каллас иногда может показаться надуманным и звучать даже неприятно, чем-то наподобие дешевого рекламного хода. Начиная с Елены Сулиотис не было и года, чтобы чересчур экзальтированная публика или не слишком щепетильная критика не провозглашали рождения очередной "новой Каллас". Разумеется, большинство этих "наследниц" не выдерживали сравнения с великим именем и весьма быстро сходили со сцены в небытие. Но упоминание греческой певицы рядом с именем Тамар кажется, по крайней мере, сегодня совершенно оправданным - среди многих нынешних замечательных сопрано, украшающих сцены различных театров мира, вы едва ли найдете еще одну, чья трактовка ролей столь глубока и оригинальна, столь проникнута духом исполняемой музыки.
Яно Алибегашвили (Тамар - фамилия ее мужа) родилась в Грузии*, являвшейся в те годы южной окраиной безразмерной советской империи. Музыке она училась с детства, а профессиональное образование получила в Тбилисской консерватории, закончив ее по классу фортепиано, музыковедения и вокала. Свое певческое мастерство молодая грузинка отправилась совершенствовать в Италию, в Музыкальную академию города Осимо, что само по себе и неудивительно, поскольку в странах бывшего восточного блока до сих пор бытует устойчивое мнение, что настоящие педагоги вокала обитают на родине бельканто. Видимо, эта убежденность не лишена основания, поскольку ее европейский дебют на россиниевском фестивале в Пезаро в 1992 году в партии Семирамиды, обернулся сенсацией в мире оперы, после чего Тамар стала желанной гостьей ведущих оперных театров Европы.
Что же так удивило взыскательную публику и придирчивую критику в исполнении молодой грузинской певицы? Европа давно знала, что Грузия богата превосходными голосами, хотя певцы из этой страны до недавних пор не столь уж часто появлялись на европейских сценах. "Ла Скала" помнит замечательный голос Зураба Анджапаридзе, чей Герман в "Пиковой даме" произвел в далеком 1964 году неизгладимое впечатление на итальянцев. Позже оригинальная трактовка партии "Отелло" Зурабом Соткилавой вызвала много споров в среде критики, но вряд ли кого оставила равнодушным. В 80-е годы Маквала Касрашвили с успехом исполняла моцартовский репертуар в "Ковент-Гардене", удачно сочетая его с партиями в операх Верди и Пуччини, в которых ее неоднократно слышали и в Италии, и на немецких сценах. Паата Бурчуладзе - наиболее знакомое на сегодня имя, чей гранитный бас не раз вызывал восхищение европейских меломанов. Однако воздействие этих певцов на публику проистекало скорее из удачного сочетания кавказского темперамента с советской вокальной школой, более подходящего для партий в операх позднего Верди и веристов, а также для тяжеловесных партий русского репертуара (что также весьма естественно, поскольку до распада советской империи золотые голоса Грузии искали признания прежде всего в Москве и Петербурге).
Яно Тамар решительно разрушила этот стереотип уже первым своим выступлением, продемонстрировав настоящую школу бельканто, как нельзя лучше подходящую для опер Беллини, Россини и раннего Верди. Уже на следующий год она дебютировала в "Ла Скала", спев на этой сцене Алису в "Фальстафе" и Лину в "Стиффелио" Верди и повстречавшись с двумя гениями современности в лице дирижеров Риккардо Мути и Джанандреа Гавадзени. Потом была череда моцартовских премьер - Электра в "Идоменее" в Женеве и Мадриде, Вителлия из "Милосердия Тита" в Париже, Мюнхене и Бонне, Донна Анна в венецианском театре "Ла Фениче", Фиордилиджи в Палм-Бич. Среди единичных партий ее русского репертуара** остается Антонида в "Жизни за царя" Глинки, исполненная в 1996 году на фестивале в Брегенце под управлением Владимира Федосеева и также вписывающаяся в "белькантовый" мейнстрим ее творческого пути: как известно, из всей русской музыки именно оперы Глинки наиболее близки традициям гениев "прекрасного пения".
1997 год принес ей дебют на прославленной сцене Венской оперы в партии Лины, где партнером Яно был Пласидо Доминго, а также встречу со знаковой вердиевской героиней - кровожадной Леди Макбет, которую Тамар сумела воплотить весьма оригинально. Штефан Шмёэ, услышав Тамар в этой партии в Кёльне, писал: "Голос молодой грузинки Яно Тамар сравнительно невелик, но безупречно ровен и подконтролен певице во всех регистрах. И именно такой голос как нельзя лучше подходит к образу, создаваемому певицей, которая показывает свою кровавую героиню не как безжалостную и отлично функционирующую машину для убийства, а как сверхчестолюбивую женщину, которая всеми возможными способами стремится использовать предоставляемый судьбой шанс". В последующие годы череду вердиевских образов продолжили Леонора из "Трубадура" на ставшем ей родном фестивале в Апулии, Дездемона, спетая в Базеле, Маркиза из редко звучащего "Короля на час", которой она дебютировала на сцене "Ковент-Гардена", Елизавета Валуа в Кёльне и, конечно, Амелия в "Бале-маскараде" в Вене (где партнером Яно в партии Ренато выступил ее соотечественник Ладо Атанели, также дебютант Штаатсопер), о которой Биргит Попп писала так: "Сцену на горе висельников Яно Тамар поет с каждым вечером все более проникновенно, поэтому ее дуэт с Нилом Шикоффом доставляет меломанам наивысшее наслаждение".
Углубляя свою специализацию в романтической опере и пополняя список сыгранных волшебниц, в 1999 году Тамар поет гайдновскую "Армиду" на Швецингенском фестивале, а в 2001 в Тель-Авиве впервые обращается к вершине оперы бельканто - беллиниевской "Норме". "Норма - это пока еще только эскиз, - говорит певица. - Но я счастлива, что мне представилась возможность прикоснуться к этому шедевру". Яно Тамар старается отклонять предложения, не соответствующие ее вокальным данным, и до сих пор лишь однажды уступила настойчивым уговорам импресарио, выступив в веристской опере. В 1996 г. она пела заглавную партию в "Ирис" Масканьи в Римской опере под управлением маэстро Дж.Джельметти, но старается не повторять подобный опыт, что говорит о профессиональной зрелости и умении разумно подбирать репертуар. Дискография молодой певицы пока не велика, но лучшие свои партии - Семирамиду, Леди Макбет, Леонору, Медею - она уже записала. В этом же списке и партия Оттавии в редкой опере Дж.Пачини "Последний день Помпеи".
Выступление на сцене Немецкой оперы в Берлине в 2002 г. - не первая встреча Яно Тамар с заглавной партией в трехактной музыкальной драме Луиджи Керубини. В 1995 г. она уже пела Медею - одну из кровавых и по драматическому содержанию и по вокальной сложности партий мирового оперного репертуара - на фестивале "Мартина Франча" в Апулии. Однако впервые она вышла на сцену в оригинальной французской версии этой оперы с разговорными диалогами, которую певица считает намного более сложной, чем широко известный итальянский вариант с дописанными автором позднее аккомпанированными речитативами.
После своего блистательного дебюта в 1992 г. за десятилетие своей карьеры Тамар выросла в настоящую примадонну. Яно не хотела бы, чтобы ее часто сравнивали - публика или журналисты - со знаменитыми коллегами. Более того, певица обладает смелостью и честолюбием трактовать выбранные партии по-своему, иметь свой собственный, оригинальный исполнительский стиль. Эти амбиции хорошо гармонируют и с той феминистской трактовкой партии Медеи, которую она предложила на сцене Немецкой оперы. Тамар показывает ревнивую волшебницу и, в общем-то, жестокую убийцу своих собственных детей не как бестию, а как глубоко оскорбленную, отчаянную и гордую женщину. Яно утверждает: "Лишь только ее несчастье и уязвимость будят в ней желание мести". Такой сострадательный взгляд на детоубийцу, по мнению Тамар, заложен во вполне современном либретто. Тамар указывает на равенство мужчины и женщины, идея которого содержится в драме Еврипида, и которое приводит героиню, принадлежащую к традиционному, архаичному, говоря словами Карла Поппера "закрытому" обществу, к такой безысходной ситуации. Особенное звучание подобная интерпретация находит именно в этой постановке Карла-Эрнста и Урзель Херрманов, когда режиссеры пытаются в разговорных диалогах высветить краткие моменты интимной близости, существовавшей в прошлом между Медеей и Ясоном: и даже в них Медея предстает женщиной, которая ни перед кем не ведает страха.
Критика высоко оценила последнюю работу певицы в Берлине. Элеонора Бюнинг из "Франкфуртер Альгемайне" отмечает: "Сопрано Яно Тамар преодолевает все национальные барьеры посредством своего трогающего сердца и воистину прекрасного пения, заставляя нас вспомнить об искусстве великой Каллас. Она наделяет свою Медею не только твердым и высоко драматичным голосом, но и дает роли разные краски - красоту, отчаяние, меланхолию, неистовство - все то, что делает волшебницу по-настоящему трагической фигурой". Клаус Гайтель назвал прочтение партии Медеи очень современным. "Госпожа Тамар даже в такой партии делает акцент на красоту и гармоничность. Ее Медея женственна, не имеет ничего общего с ужасной детоубийцей из древнегреческого мифа. Она пытается сделать действия своей героини понятными зрителю. Она находит краски для подавленности и раскаяния, не только для мести. Она поет очень нежно, с большой теплотой и чувством". В свою очередь Петер Вольф пишет: "Тамар способна тонко передать муки Медеи - колдуньи и отвергнутой жены, пытающейся сдержать мстительные порывы в отношении мужчины, которого она своим волшебством сделала могущественным, обманув своего отца и убив родного брата, помогая Ясону достичь желаемого. Антигероиня - еще более отвратительная, чем Леди Макбет? Да, и одновременно нет. Одетая преимущественно в красное, словно обливаясь кровавыми потоками, Тамар одаривает слушателя пением, которое господствует, овладевает Вами, потому что оно прекрасно. Голос, ровный во всех регистрах, достигает огромного напряжения в сцене убийства маленьких мальчиков, и даже тогда вызывает определенную симпатию у аудитории. Словом, на сцене настоящая звезда, которая имеет все задатки стать в будущем идеальной Леонорой в "Фиделио", а быть может и вагнеровской героиней". Что касается берлинских меломанов, то они с нетерпением ждут возвращения грузинской певицы в 2003 году на сцену Немецкой оперы, где она вновь предстанет перед публикой в опере Керубини.
Слияние образа с личностью певицы, по крайней мере, до момента детоубийства, выглядит необычайно правдоподобным. Вообще же Яно чувствует себя несколько неуютно, если ее называют примадонной. "Сегодня настоящих примадонн, к сожалению, нет", - заключает она. Ею все больше овладевает ощущение, что настоящая любовь к искусству мало-помалу утрачивается. "За небольшими исключениями, такими как Чечилия Бартоли, едва ли еще кто-то поет с сердцем и душой", - говорит певица. Пение Бартоли Яно находит поистине грандиозным, может быть единственным достойным для подражания образцом.
Медея, Норма, Донна Анна, Семирамида, Леди Макбет, Эльвира ("Эрнани"), Амелия ("Бал-маскарад") - собственно, певица спела уже многие крупные партии крепкого сопранового репертуара, о которых она могла только мечтать, когда покидала свою родину для продолжения обучения в Италии. Сегодня Тамар старается открывать новые стороны в знакомых партиях при каждой новой постановке. Такой подход роднит ее с великой Каллас, которая, например, была единственной, кто выступил в труднейшей партии Нормы около сорока раз, постоянно привнося в создаваемый образ новые нюансы. Яно считает, что на ее творческом пути ей сопутствовала удача, поскольку всегда во времена сомнений и мучительного творческого поиска она встречала необходимых людей, таких, например, как Серджио Сегалини (художественный руководитель фестиваля "Мартина Франча" - прим. ред.), который доверил молодой певице исполнение сложнейшей партии Медеи на фестивале в Апулии и не ошибся в ней; или Альберто Дзедда, выбравший россиниевскую Семирамиду для ее дебюта в Италии; и, конечно, Риккардо Мути, с которым Яно имела счастье работать в "Ла Скала" над партией Алисы и который посоветовал ей не спешить с расширением репертуара, сказав, что для профессионального роста певца время - лучший помощник. Яно чутко прислушалась к этому совету, расценив его как большую привилегию гармонично сочетать карьеру и личную жизнь. Для себя же она решила однажды и навсегда: как ни велика ее любовь к музыке, на первом месте у нее семья, а потом уже профессия.
При подготовке статьи использованы материалы немецкой прессы.
А. Матусевич, operanews.ru
Информация из Большого оперного словаря певцов Kutsch-Riemens:
* Яно Тамар родилась 15 октября 1963 г. в Казбеги. На сцене начала выступать с 1989 г. в оперном театре грузинской столицы.
** В бытность солисткой тбилисского оперного театра Тамар исполняла ряд партий русского репертуара (Земфира, Наташи Ростова).
