В конце 2020 г. закончились полномочия маэстро Кристиана Тилемана как музыкального руководителя Байройтского фестиваля, и концертное представление вагнеровского «Парсифаля» 10 августа 2021 стало единственной возможностью услышать работу маэстро на легендарном Зелёном холме этим летом. Отсутствие информации о перспективах дальнейшего сотрудничества одного из выдающихся интерпретаторов вагнеровского наследия с Байройтом затмило в рецензионных отчётах собственно исполнение этого шедевра, специально созданного для уникальной байройтской акустики и долгое время не исполнявшегося за пределами фестивального зала, когда оркестр не разыгрывается, не настраивается, и в гробовой тишине и темноте, словно из потустороннего мира, из-под сцены, как из подсознания, начинает излучение невообразимая музыкальная ткань редчайшей мелодраматической красоты и непостижимой философской глубины.
«Парсифаль» в интерпретации маэстро Тилемана – это всегда событие, будь то Вена, Зальцбург или Байройт. Посредством тонкой работы с настройкой межгрупповой динамики и, разумеется, пауз, которые в этой партитуре всегда смысловые, почти звучащая часть повествования, маэстро создаёт внутренне цельный, но осязаемо эластичный корпус звуковых образов, раскрывающих тяжеловесную символику вагнеровского текста. Рискну заметить, что «Парсифаль», как никакая другая вагнеровская партитура, в смысловом плане не зависит от текста либретто. То есть вы можете вообще не понимать, о чём там речь, но эмоциональную канву сюжета вы почувствуете безошибочно. Позволю себе, наверное, ещё более рискованное замечание: на мой взгляд, текст в «Парсифале» может даже показаться избыточным дополнением к эмоциональной ясности музыкального нарратива. Как бы то ни было, работа оркестра под управлением Кристиана Тилемана никогда не иллюстрирует сюжет, какой бы качественной ни была артикуляция певцов на сцене, но создаёт его.
Главным героем в ансамбле солистов в этот вечер, без сомнения, стал Михаэль Фолле, с непередаваемой силой, внятностью, мощью и драматизмом исполнивший партию Амфортаса. Столько резкой боли, столько глубины и отчаяния было в этом прочтении, столько убедительности в каждой фразе, что вряд ли будет большим преувеличением назвать эту работу главным достижением этого выдающегося певца на сегодняшний день. Иными словами, при любой возможности — смотреть и слушать обязательно.
Блестяще озвучил партию Титуреля Гюнтер Гройссбёк. Певец, по всей видимости, переживает второй творческий расцвет, и его полумёртвый герой звучал в этот вечер живее всех живых: плотно, крупно, витально, неубиваемо.
Несмотря на чрезмерную тембровую гибкость и лёгкость (ну очень эластично, ну очень подвижно всё) сильное впечатление в партии Клингзора произвёл Дерек Вельтон: и драматически, и пластически (несмотря на концертное исполнение!), и вокально это была исключительно убедительная интерпретация.
Георг Цеппенфельд изумительно прозвучал в партии Гурнеманца: это было свежее полуироничное прочтение образа велеречивого старца, обрамлённое в прекрасный, одухотворённый выразительный вокал.
Штефан Гульд давно уже не должен появляться партии Парсифаля, но тут уже приходится вспоминать слова героини знаменитой Аллы Осипенко из фильма «Фуэте»: «Нам нельзя самим уходить! Никогда не бросай сцену, слышишь?!» Слышать можно. Слушать — нет. Это было не криминально, но неуместно. Во-первых, не может юнец подросткового возраста звучать возрастным потёртым голосом. Во-вторых, это против вагнеровских принципов. В-третьих, если вы хотите показать, как сострадание (das Mitleid) обогатило духовным опытом главного героя, то можно позвать в III акт умудрённого опытом и тяжело звучащего мэтра из мастодонтов, но первые два акта должен петь всё-таки молодой певец. Тем более, что петь там, по большому счёту, совершенно нечего. Призыв, конечно, наивный, но давайте уже введём запрет на участие возрастных теноров в «Парсифале»? Ну невыносимо же.
Очень слабо и технически, и драматически выступила в этот раз в партии Кундри Петра Ланг. «Бу» в зале на поклонах были жёсткие, но справедливые. Нельзя это так исполнять. Тем более тут. И обижаться тут не на что: есть вещи, не очевидные, так сказать, только глухому.
Мои коллеги из немецких изданий жаловались на приглушённое звучание хора, размещённого в этом представлении за инсталляционным экраном, на котором демонстрировались великолепные световые картины Филиппа Фюрхофера – одного из невероятно талантливых современных молодых художников, который работает на жанровом стыке прикладной живописи и утилитарного дизайна: когда что-то делается с пользой для людей, это всегда получается красиво. Возможно, поэтому в этот раз я даже не заметил на сцене отсутствие хора: настолько гармоничным было сочетание этого матового звучания и умной свето-живописной концертной сценографии Фюрхофера.
В завершении не могу не выразить надежду на то, что странное зависание ситуации с бывшим музыкальным руководителем Байройта не перерастёт в разрушительную необратимость, когда уже не вовремя и поздно. Сегодня Байройт без Тилемана возможен, но не нужен. В отличие от многих других лидеров в разных других областях, маэстро Тилемана именно здесь, в Байройте, объективно заменить просто некем. Во всяком случае, то, что было предъявлено нам за дирижёрским пультом в «Летучем голландце» и в концертной же «Валькирии», такой заменой служить не может, если, разумеется, целью подобных кадровых инноваций не является уничтожение Байройтского фестиваля как международного центра вагнеровского наследия.
Фото: Astrid Ackermann
