В этом сезоне Новосибирская опера, немного не поспев за временем года, выпустила «осеннюю сказочку» «Кащей Бессмертный» Римского-Корсакова, одну из поздних его опер, появившуюся в начале ХХ веке, в один год, кстати, с «Пеллеасом и Мелизандой» Дебюсси. Но с недавних пор пространство и время ведут себя по-особенному, растягиваясь и сжимаясь по своему усмотрению. Локдаун правит бал, совсем как в Кащеевом царстве, претендующем на вечность, где нет ни входа, ни выхода.
Висящая паутина на сцене не дает забыть нам о периоде «Паука», согласно славянскому календарю раскинувшего на нас свои сети: повисите-ка здесь, побарахтайтесь, пока я надумаю, что с вами делать. Этот образ паутины встроен в одну из самых впечатляющих премьер новосибирского театрального сезона — спектакль «Петерс» театра «Старый дом» по рассказу Татьяны Толстой — как действующий персонаж, наводящий неподдельный ужас. И пережившие его с особым чувством смотрят на сценографические решения «Кащея», лишь намекающие на господство сети…
«Кащей», поставленный на Малой сцене имени Исидора Зака, который, будучи главным дирижером Новосибирского оперного как раз и воплотил эту оперу четыре с лишним десятка лет назад, в 1979 году на Большой сцене (с Владимиром Васильевым — впечатляюще злобным Кащеем, страдающей Царевной Елены Дробот, Владимиром Урбановичем в роли Ивана Королевича и другими артистами ушедшего поколения), с этим своим определением «сказочка» встал в один ряд с идущими здесь, изначально предназначенными для детской аудитории сказками «Терем-теремок», «Стойкий оловянный солдатик» или «Кот в сапогах», тем более, что и по времени укладывается в менее, чем часовой отрезок (в связи с купюрами в ансамблевых сценах). Та же пышность костюмов, красочность и сочность цветовых и световых эффектов (художники-постановщики Тимур Гуляев — сценография и костюмы, Вадим Дуленко — видеоконтент, Сергей Скорнецкий — световое решение).
В зале — много детей, мам с малышами. И надо отдать должное — слушают со вниманием и интересом (если не иметь в виду неизбежно случающиеся уходы). Хотя… понятно, что композитор вкладывал в свой подзаголовок смысл не столько сказочности, сколько иносказания, что адресовал свое произведение вполне взрослым, все понимающим людям, что содержание его многозначно и представлено в аллегорическом виде. Да, несмотря на фольклорный сюжет сказочной оперу можно считать чисто условно, ведь сам Римский-Корсаков акцентировал это ироничное обозначение — сказочка. Недаром в московской постановке 1905 года под управлением Глазунова спектакль превратился в мощную демонстрацию протестных революционных настроений и был прерван полицией.
Режиссер Вячеслав Стародубцев предложил опере свой подзаголовок — «компьютерная игра». Конечно, сам Римский-Корсаков дает некоторые основания для этого. «Кащей» выделяется в его творчестве ярко выраженной обособленностью, неким конструктивизмом — и в сюжете, который переписывался на основе русской сказки и уже готового либретто вместе с дочкой Софией, в драматургии, не лишенной схематизма, и в усложненном, туго заплетенном лейтмотивной системой музыкальном языке, не сказать, что характерном для композитора, как и общее «настроение — мрачное и безотрадное, с редкими просветами, а иногда с зловещими блестками», — читаем в «Летописи моей музыкальной жизни». Ну что ж. Если все это подходит под определение компьютерной игры, значит, так тому и быть.
Но вот то, что стало настоящим сюрпризом от нового сибирского «Кащея», экспериментом, похоже, никогда прежде не проводившимся в этих стенах, так это дирижерская работа Евгения Волынского. Впервые все участники музыкального действа — оркестр, хор, певцы — находятся в удивительных пространственных отношениях. Оркестр располагается на балконе слева. Хор напротив — на балконе справа. Внизу на сцене томится в кащеевом плену Царевна, объясняется с Кащеевной Иван-королевич, восседает на троне сам бездушный Кащей в окружении приспешников. На балконе над сценой взметает вихри Буря-богатырь.
В такой непростой пространственной ситуации с возникающими стереофоническими и едва ли не квадрофоническими эффектами звучания нельзя не аплодировать дирижеру, сумевшему, да, с помощью экранов, но и не только, а благодаря опыту, мастерству (так и хочется сказать — в сложнейших условиях оказаться на высоте отнюдь не только балконной), вдохновенно и профессионально воплотить самую совершенную, по определению исследователей, партитуру Римского-Корсакова, фактически не видя певцов, находясь к ним в лучшем случае вполоборота. Только ради того, чтоб увидеть и услышать это, погрузиться в эту необычную музыкальную атмосферу с завораживающими ансамблями, ажурной мелодической речью, пряными гармониями, звукоизобразительными оркестровыми эпизодами, стоит пойти на новый спектакль.
К тому же порадуют работы солистов, здесь каждый хорош по-своему. Конечно, под номером первым — неистовый страстный Кащей с позолоченным черепом (Михаил Агафонов), твердо уверовавший в бессмертие и вдруг уловивший намек на свой конец, его посланник — стихийный Буря-богатырь Андрея Триллера, былинный русский витязь Алексея Шаповалова. И женские персонажи-противоположности: теплая и игривая, едва ли не издевающаяся над бессмертным Царевна-Краса (Дарья Шувалова) и брутальная, с вагнеровским отсветом на челе и с мечом в руке Кащеевна (Марина Кипинган). Жаль только, что главный хит оперы — ария с ковкой меча не удается ей в полной мере, не высвечивает яркие эффектные кульминации.
Утешает то, что категория времени не настолько трансформировалась, чтобы лишить возможности доработать недоделанное или, наоборот, разрушить возведенный пространственно-звуковой сказочный мир.
Фото: novat.nsk.ru
