Симфонии Антона Брукнера звучат в Москве чрезвычайно редко, и это неудивительно, учитывая, сколь трудны они в смысле архитектоники и стилистики. И тот факт, что оркестр Московской филармонии закрыл свой сезон в КЗЧ исполнением одного из главных шедевров гениального венского романтика — Седьмой симфонии, — знаменателен уже сам по себе. Тем более что на протяжении многих лет этот коллектив Брукнера не играл. И наконец взявшись, оказался в нем вполне состоятелен.
Можно только догадываться, сколько усилий приложил к тому Юрий Симонов на репетициях, но оркестр сыграл великую симфонию более чем достойно. Даже периодически фальшивившие вагнеровские тубы, привлеченные со стороны (ввиду того, что в России этот инструмент является большой редкостью, многие дирижеры обычно просто заменяют его чем-то другим), не смогли испортить общего впечатления. Маэстро Симонов всегда был особенно силен в австро-немецком репертуаре, а симфонии Брукнера много раз дирижировал в Европе. В его интерпретации Седьмой симфонии в полной мере присутствовали и ощущение величия этой музыки, и любовное внимание к отдельным деталям, и четко выстроенная форма, что является, пожалуй, едва ли не самым трудным в брукнеровских колоссах.
Собственно говоря, одного такого исполинского произведения, продолжительностью более часа, с лихвой хватило бы на целый вечер. Но было еще и первое отделение. В самом начале прозвучала чрезвычайно редко исполняемая у нас концертная увертюра Мендельсона к «Сказке о прекрасной Мелузине».
Затем — единственное популярное произведение в программе, Концерт для фортепиано с оркестром Грига, который выразительно сыграл Михаил Петухов. Ему, правда, не всегда удавалось передать стихийную мощь этого сочинения, зато она вполне ощущалась в оркестре.
Отлично исполненная Увертюра Мендельсона неожиданно срифмовалась со вторым отделением. Мендельсон ведь послужил для Вагнера источником многих музыкальных тем (что, однако, не помешало ему в дальнейшем смешивать того с грязью уже после его смерти). Вот и в «Мелузине» явственно звучит мотив вступления к «Золоту Рейна». С учетом того, что вторая часть Седьмой симфонии написана Брукнером как эпитафия Вагнеру, можно считать вагнеровскую тему сквозной в этом концерте. Влияние Вагнера на Брукнера, Малера, Рихарда Штрауса и многих других композиторов общеизвестно. Что же касается куда менее изученного влияния — вплоть до прямых заимствований — на самого Вагнера его старших современников, прежде всего Мендельсона (и Мейербера), то это могло бы стать темой специальной концертной программы.
Дмитрий Морозов
