Римский-Корсаков. Романсы

Romances

Композитор
Жанр
Страна
Россия

Николай Андреевич Римский-Корсаков. Портрет кисти Ильи Репина

Романсы 60-х и романсы 80-х годов имеют мало общего между собой. В 60-е годы едва ли не каждый романс — вдохновенное открытие молодым художником новых граней жизни; романсы 80-х, кроме «Анчара», — пластичные, стройные композиции с довольно сглаженной экспрессией. Их отличает некое скольжение композиторской фантазии поверх текста, и это тем более странно, что Римский-Корсаков, всегда внимательный к слову, обращается здесь к великой поэзии, вдохновлявшей его товарищей по «Могучей кучке» на гениальные произведения: таковы «Для берегов отчизны дальной» и «Горними тихо летела» (Романс «Горними тихо летела» А. И. Кандинский и В. А Васина-Гроссман считают лучшим среди сочинений ор. 26—27, выделяющимся «проникновенностью мелодики», красотой аккордики, передающей «гармонию звездных пространств». С этим можно было бы согласиться, если бы не неизбежное сопоставление с одноименным романсом Мусоргского (1877): фактура в нем далеко не столь нарядна (хотя образ «звездного света» появляется впервые именно у Мусоргского), но лирическая сила обнаженной интонации так спаяна с прекрасными стихами А. К. Толстого, что для знающего этот романс становится трудно воспринимаемым иное его интонирование.), а также пушкинское «Заклинание», построенное на чисто внешнем изобразительном приеме, и некрасовское (единственный случай обращения Римского-Корсакова к этому поэту!) «Прости, не помни дней паденья», в котором трагический текст неожиданно распет в оперно-патетическом тоне с секвенциями a la Чайковский.

В. А. Васина-Гроссман считает романсы начала 80-х годов переходными, занимающими положение промежуточной ступени между ранней вокальной лирикой и достижениями в этом жанре, относящимися к концу 90-х годов; однако, по мысли исследовательницы, в ор. 26–27 есть все-таки важные элементы, подготавливающие качественно новые отношения звука и слова, характерные для вокального письма Римского-Корсакова периода «Царской невесты» и «Моцарта и Сальери» (Васина-Гроссман В. А. «Русский классический романс XIX века». М., 1956.).

В романсах 60-х годов наблюдается несколько важных особенностей. Одна из них — своеобразное раздвоение лирической струи на два русла — «европейское» и «восточное». Конечно, ориентальная тема занимает очень большое место в романсовом наследии всех кучкистов, для Римского-Корсакова же в этом периоде и в этом жанре она становится главной. «На примере... восточных романсов, — пишет В. А. Васина-Гроссман, — можно видеть, как рос и созревал его талант от первого, еще очень несложного „Восточного романса“ до изысканнейшей пряной лирики романса „В царство розы и вина...“». Но и в «очень несложном» «Восточном романсе» 1865 года уже угадывается автор «Антара» и «Шехеразады»: так естественна и свежа его мелодика, так точна его форма — свободное, как бы случайное сочетание «инструментальной импровизации» и «собственно песни». В «Еврейской песне» на стихи Л. А. Мея 1867 года к этим двум типам восточной мелодики добавляется еще один — «серенада» (В. А. Васина-Гроссман), несущая в себе черты народной песни-пляски.

Темы такого типа, как и первых двух, многообразно разрабатываются впоследствии не только в симфоническом, но и в оперном творчестве Римского-Корсакова: в «серенадах» первой «Еврейской песни» и второй «Еврейской песни» (1870; «Встань, сойди» (Вторая «Еврейская песня» посвящена Мусоргскому, который одновременно с Римским-Корсаковым сочинил свою «Еврейскую песню» на близкие по смыслу стихи Мея из того же поэтического цикла. Композиторы развивают в своих произведениях, в сущности, одни и те же мелодические тезисы (заданные, конечно, балакиревской ориенталистикой). Коротко говоря, то, что у Мусоргского выливается в форму монолога в ритмах библейской «Песни песней», у Римского-Корсакова укладывается в форму медленной песни-танца с импровизационным «ашугским» зачином.)) есть уже все главные выразительные элементы песни-пляски Шемаханской царицы в последней опере композитора («Сброшу чопорные ткани»). В. А. Васина-Гросссман подчеркивает необычайную проницательность молодого художника, сумевшего с первых самостоятельных шагов схватить жанровые параметры подлинного восточного музицирования — ашугская импровизация, песня-пляска в сопровождении небольшого инструментального ансамбля — и передать их в форме романса.

Вторая отличительная черта почти всех романсов раннего периода — преобладание в них не личностной экспрессии, а живописности, пейзажности; отсюда особый тип соотношения вокальной и фортепианной партий: основное образное содержание произведения часто передается в инструментальных формах. Таковы глубоко самобытные интерпретации Римским-Корсаковым многократно распетых в русских романсах стихотворений «На холмах Грузии» (Пушкин), «Ель и пальма» (Гейне—Михайлов), «Ночевала тучка» (Лермонтов), плещеевской «Ночи» и других. Здесь проявились, по-видимому, коренные свойства натуры и миросозерцания художника: во-первых, то ощущение слиянности человека с природной стихией, которым проникнуто все его творчество; а во-вторых, строгость эстетического чувства, следование, пока еще интуитивное, «эстетике избежания банального», в данном случае традиционных моделей бытового романса. Им отдал дань даже Мусоргский, замечательные романсы этого типа писал Балакирев — у Римского-Корсакова же этого стилистического элемента почти нет, и если среди его ранних романсов встречаются подражания, то они направлены скорее в сторону современного западноевропейского романса (романтическая баллада «Гонец», несомненно навеянная «Вильямом Ратклифом», и «Свитезянка»).

Неправильно было бы представлять, однако, что молодой композитор вообще избегает лирических высказываний «от первого лица». Два гениальных романса 1870 года — «Я верю, я любим» и особенно «К моей песне» — это моменты прямого, без «ширм» жанра, пейзажа и т. п., необычайно сильного самовыражения. Можно понять восторг Стасова, которому посвящен романс «К моей песне», и он был прав, написав Н. Н. Пургольд, что с этим «страстным и увлекательным» сочинением для Римского-Корсакова «пришла другая пора». (Только, пожалуй, пришла эта пора несколько раньше — например, в финале «Антара».)

М. Рахманова

реклама

вам может быть интересно

Публикации

Словарные статьи

Романс 12.01.2011 в 15:28

рекомендуем

смотрите также

Реклама