At the Reading of a Psalm, Op.36
Кантата в трёх частях, на текст А. С. Хомякова
Состав исполнителей: сопрано, альт, тенор, бас, два смешанных хора, оркестр.
История создания
Еще в детстве Танеев слышал от матери стихи А. Хомякова (1804—1860), поэта и публициста, много писавшего на философско-религиозные темы. В 1914 (по другим сведениям — в 1912-м) году он обратился к стихам поэта, написанным в конце жизни, в 1858 году. Сорок стихов получили свое музыкальное воплощение в монументальном трехчастном сочинении, посвященном памяти матери композитора, Варвары Павловны Танеевой.
В клавире кантата была закончена 23 сентября 1914 года, партитуру композитор дописал 3 января 1915 года. Премьера состоялась в Петрограде 11 марта под управлением С. Кусевицкого. Танеев присутствовал на этом концерте. «По прочтении псалма» стала последним сочинением композитора, вершиной его творчества и художественным завещанием. После премьеры Б. Асафьев, впоследствии один из крупнейших музыковедов страны, академик, тогда начинавший свою деятельность под псевдонимом Игорь Глебов, писал: «Впечатление осталось столь сильное, какое только и может остаться после исполнения подлинно правдивых, живых произведений музыкального искусства, где слышится за каждым изгибом музыкальной мысли творческая воля и одухотворенное чувство композитора».
Музыка
Грандиозная, совершенная по мастерству воплощения кантата величественна и сурова. Ее три части состоят из восьми хоровых и одного сольного номера, сопровождаемых оркестром, который имеет и самостоятельное выразительное значение.
Вступительный хор «Земля трепещет. По эфиру катится гром из края в край», предваряемый большим оркестровым вступлением, носит мощный и грозный характер. Двойной хор «Израиль, ты Мне строишь храмы, и храмы золотом блестят» составляет контраст первому номеру — он более прозрачен по фактуре, его звучание преимущественно пиано и пианиссимо, лишь изредка нарушаемое «вскриками» форте. Заключает 1-ю часть грандиозная тройная хоровая фуга «К чему Мне пышных храмов своды, бездушный камень, прах земной», удивительная по мастерству полифонической разработки. 2-ю часть открывает хор «К чему Мне злато? В глубь земную, в утробу вековечных скал я влил, как воду дождевую, огнем расплавленный металл», переходящий в фугу «Он там кипит и рвется, сжатый в оковах темной глубины». Строгая архитектоника формы словно сдерживает это бурное кипение, воплощенное яркими оркестровыми красками. Эта музыка удивительна по одухотворенности и мастерству. «Средняя часть, пожалуй, самая вдохновенная и глубокая, — писал в своей рецензии Игорь Глебов. — По раскрытию содержания строф текста:
(Хор. Allegro moderato)...
В глубь земную,
В утробу вековечных скал
Я влил, как воду дождевую,
Огнем расплавленный металл:
(Fuga) Он там кипит и рвется сжатый...
по силе и напряженности выражения мрачной и суровой звучности, как бы характеризующей порывы плененного в недрах земли Хаоса, можно считать этот хор высшим достижением всей музыки Танеева». В центре части — квартет солистов «К чему куренья? Предо Мною земля со всех своих концов кадит дыханьем под росою благоухающих цветов» с прозрачным оркестровым сопровождением. Он приводит к Адажио «К чему огни? Не Я ль светила зажег над вашей головой?» Заключительная часть открывается большой оркестровой интерлюдией; лишь в самом ее конце вступает хор со словами: «Твой скуден дар». Единственный сольный номер кантаты — благородно-выразительная ария альта «Есть дар бесценный, дар бесценный, дар нужный Богу твоему» — приводит к величавому заключительному двойному хору «Мне нужно сердце чище злата, мне нужен брат, любящий брата, и воля крепкая в труде, нужна мне правда на суде», завершающему кантату мощным торжественным апофеозом.
Л. Михеева
Вторая кантата создана в 1915 году. Кантатный жанр в годы между двумя русскими революциями впитал и отразил важнейшие духовные искания отечественной музыки: наряду с кантатой Танеева должна быть названа вокально-симфоническая поэма «Колокола» Рахманинова (1913), в контекст позднего танеевского творчества включаются и последние творения Скрябина, — при всем различии, даже противоположности философско-эстетических концепций учитель не прошел мимо их грандиозности, а в чем-то и мимо поэтики и языка. Можно предположить, что обращение к высокогуманистическому тексту, содержащему призыв к братству, любви, деятельному служению высшим целям человечества, было связано и с разразившейся мировой войной. В непосредственной хронологической близости к кантате «По прочтении псалма» стоят «Всенощное бдение» Рахманинова и «Братское поминовение» Кастальского...
Интерес к творчеству автора текста — А. С. Хомякова с большой силой возродился в русской культуре начала XX века, — не только к его поэзии, но и к философской прозе. Именно в эти годы (1901–1907) впервые вышло в свет Полное собрание сочинений в 8-ми томах, а вслед за тем, как раз в год завершения Танеевым кантаты, и шеститомное. Выраженное в творчестве Хомякова предчувствие глобальных катаклизмов было как эстафета воспринято А. Блоком. Современный исследователь отмечает особенности поэзии Хомякова, которые оказались близкими мироощущению Танеева: пантеизм как «некий художественный принцип: изображение мира в его неразрывной цельности, изображение в единстве природы и человека, космического и земного».
Стихотворение, выбранное Танеевым для кантаты, содержит обобщенную философскую мысль: смысл существования человека — не пассивное преклонение перед высшими силами, не воскурение фимиама божеству; единственный «дар бесценный» — утверждение нравственного идеала в жизни.
Десять строф — сорок стихотворных строк, довольно коротких, стали основой огромной монументальной кантаты, длящейся около полутора часов (два концертных отделения). В кантате три большие части, по исполнительским средствам разделяющиеся следующим образом:
I. № 1. Хор. № 2. Двойной хор. № 3. Хор (фуга).
II. № 4. Хор (фуга). № 5. Квартет. № 6. Квартет и хор.
III. № 7. Интерлюдия (орк.). № 8. Ария. № 9. Двойной хор (фуга). Номера первой и третьей частей исполняются без перерыва.
Стихотворение Хомякова разделяется на три смысловые части. Сначала говорится о том, что делает богопослушный народ в честь своего божества,— курит благовония в золотых храмах (две строфы). Затем, следующие шесть строф — последовательное отвержение Богом этих пышных, но, в сущности, жалких даров. Последние две строфы — утвердительные. Отринув ненужное, поэт формулирует истинные ценности: «Мне нужно сердце чище злата / И воля крепкая в труде; / Мне нужен брат, любящий брата, / Нужна мне правда на суде!»
Танеев находит музыкально-драматургические соответствия этому содержанию, стремясь создать монолитную композицию. Совмещение разномасштабных форм в одновременности обусловливает многоплановость и непрерывность развития. Кантату в целом можно понимать так: первая часть — экспозиция, вторая — развитие, третья — реприза и кода. В первой и третьей частях на первый план выходят быстрые темпы, во второй преобладают медленные и торжественно-лирический характер. С точки зрения некоей «сверхформы» (огромного сонатно-симфонического цикла), первая часть — сонатное allegro, вторая — скерцо и Adagio, третья — финал. Первая часть, в свою очередь, являет черты трехчастного цикла, а сам № 1 обладает признаками сонатности (с зеркальной репризой). Последний номер (9-й) — полная сонатная форма с кодой. В этой кантате Танеев сочетает принципы формообразования своих симфонических и камерных циклов с принципами, идущими от «Иоанна Дамаскина» (трехчастная композиция с большой ролью вариантно-вариационного развития). Совмещение разных циклических принципов приводит к почти энциклопедическому богатству форм и в то же время слитности развития.
Единство и стройность архитектоники обеспечиваются и тонально-гармоническими средствами. Известные теоретические положения Танеева о тональности высшего порядка реализовались в последней кантате с большой убедительностью. В целом тональный план кантаты представлен в схеме.
Тональный план, на первый взгляд довольно пестрый, пронизан глубокой закономерностью. Сердцевина его — соотношения, дающие увеличенное трезвучие; они же многократно реализуются в кантате на иных масштабных уровнях.
Мощно действует и излюбленное танеевское средство скрепления циклического сочинения — тематические и интонационные связи между частями. Это относится в первую очередь к основным музыкальным образам кантаты, сопоставление и развитие которых является подлинной движущей силой. Особенное значение имеет открывающая кантату тема призывного и сумрачного характера, состоящая из двух элементов.
Скрепляет произведение и лейтгармония — увеличенное трезвучие. Это, а также большетерцовые последовательности тональностей указывают на позднеромантические черты гармонического языка, проявляющиеся в кантате постоянно и придающие ее звуковому миру органическое единство.
Великолепны — и сложны — полифонические формы. Под конец жизни Танеев полностью подчинил головокружительные технические задачи музыкальному содержанию. Как и в «Иоанне Дамаскине», фуги здесь разные, и тематизм их, соответственно, различный. № 3 — фуга с раздельной экспозицией — один из сложнейших образцов полифонической музыки, необходимый, чтобы воплотить картину созидательных сил природы; тем самым, по суждению Вл. В. Протопопова, Танеев «продолжил начинания Глинки в отношении программного истолкования фуги».
Уникальный в мировой литературе нового времени пример — ария альта и ее своеобразнейшее продолжение в финальной фуге. Певучая, цельная, хотя и не слишком индивидуально-выразительная в интонационном отношении, тема эта служит материалом для построения многоголосия: отдельные ее фрагменты становятся четырьмя одновременно звучащими голосами двойного хора № 9. В известном смысле это композиторский итог изучения строгого стиля, контрапунктической техники Палестрины, Обрехта.
Укрепив на русской почве жанр лирико-философской кантаты, «По прочтении псалма» Танеева органично вошла и в русло отечественного симфонизма первых десятилетий XX века. Здесь проявилось характерное для этого времени взаимопроникновение симфонического и кантатно-ораториального жанров (Восьмая симфония Малера, Первая симфония, позже «Прометей» Скрябина). Справедливо пишет А. И. Кандинский о «Колоколах» Рахманинова как «особой разновидности программного симфонизма, обогащенного вокальным элементом, поэтическим словом».
Как и другие поздние сочинения, Вторая кантата Танеева сочетает современное интонационно-гармоническое содержание и классическую, совершенную по архитектонике форму. Она творчески демонстрирует жизненность этих форм, к чему так стремился ее автор.
Л. Корабельникова
