«Ромео и Джульетта» Гуно в венском Театре ан дер Вин
Новый спектакль Мари-Эвы Синероль по опере Ш. Гуно «Ромео и Джульетта» в «Театре ан дер Вин» начинается с автокатастрофы: перед нами два трупа, разбившихся во время опасного street-race. Как произошло это самоубийство главных героев, не так важно, потому что к концу спектакля режиссёр уже и сама забудет, о чём рассказывала в начале.
Известно, что французский композитор Шарль Гуно (1818–1893) был настолько увлечён идеей оперы на шекспировский сюжет о двух влюблённых подростках из враждующих семей, что написал первый акт своей оперы «Ромео и Джульетта» всего за один день, а на создание оперы в черновом варианте ушёл всего один месяц. Неудивительно, что эту партитуру Ш. Гуно отличает высокая концентрация психологических красок в запоминающихся мелодиях, самой знаменитой из которых является вальс Джульетты «Je veux vivre».
Несмотря на упрощение шекспировского сюжета, либретто оперы, написанное Жюлем Барбье и Мишелем Карре, отличает внятная и ёмкая композиция и прозрачная драматургия. Это одна из тех идеальных опер, в которых не нужно ничего актуализировать и переносить действие в наши дни: вечная история наивного пубертатного максимализма, разбивающегося о семейные интересы враждующих кланов, во все времена звучит одинаково. Но прекрасный режиссёр Мари-Эва Синероль решила не только подправить сюжет либретто Барбье и Карре, но и дополнить партитуру Гуно.
Поскольку действие спектакля М.-Э. Синероль разворачивается в Голливуде в начала 90-х годов прошлого века, то перед нами возникают видеоцитаты из «Затерянного шоссе» Дэвида Линча (1996), из «Тельмы и Луизы» Ридли Скотта (1991), ну и музыка, как легко догадаться, должна звучать соответствующая. Именно поэтому среди прочих инструментально-танцевальных инсталляций мы слышим известную композицию «Зомби» группы «The Cranberries» (1994). У меня нет никаких претензий ни к «Зомби», ни к «The Cranberries»: эта вещь прекрасно вписалась в режиссёрскую концепцию М.-Э. Синероль. У меня претензии к этой самой концепции, в которую не вписалась музыка Шарля Гуно, эмоциональное содержание которой было полностью в этой концепции проигнорировано. Но по порядку.
В новом прочтении Джульетта не девочка, а опытная молодая женщина. Ромео тоже не пылкий юноша, а вполне себе зрелый дяденька. Подмена подростковой наивности шекспировских Ромео и Джульетты житейской и сексуальной опытностью взрослых участников семейных кинобизнесов резко снижает привлекательность главных персонажей [1]. Посудите сами: одно дело, когда речь идёт о влюблённых детях, которым деваться некуда [2], и совсем другое, — когда нам показывают взрослых самостоятельных представителей киноконцернов, для которых не проблема плюнуть на все корпоративные конфликты родителей, сесть в Лос-Анджелесе в самолёт и улететь вдвоём куда глаза глядят.
Поскольку действие происходит в Голливуде, вместо бала у Капулетти мы видим клубную вечеринку, которая заканчивается лёгкой эротической оргией в спальне Джульетты, которая снимает её на видеокамеру (мобильных телефонов в 1990-х ещё не было). В это время звучит знаменитый речитатив Ромео «Amour» и божественной красоты ария «Ah Leve toi soleil». Ничего нелепее я не видел: он ей в любви признаётся, а она в это время в групповой эротической сцене снимается. Ну в самом деле: чем ещё заняться женщине во время объяснения ей в любви её возлюбленным? Только порно-репортаж снимать.
Вообще в спектакле много живых видеопроекций происходящего на сцене на большие экраны, составляющие основу совершенно пустой сценографии (сценограф Фабьен Тэйнь, костюмы Yashi, операторы Селина Барил или Мариано Маргарит). Но испытания крупными планами с блеском выдерживает исполнительница партии Джульетты французская сопрано Мелисса Пети: актёрское мастерство певицы выше всяких похвал. Но когда в первую и последнюю брачную ночь Джульетта лежит в кровати с видеокамерой и снимает свой диалог и расставание с Ромео, становится понятно, что режиссёр, придумавший такую мизансцену, не только не чувствует материал, с которым работает, но и базового чутья к эмоциональному наполнению инсценируемой им музыки не имеет. Дело в том, что в опере Ш. Гуно музыкальные темы, связанные с Джульеттой и Ромео, наполнены такой возвышенной нежностью, что появление во время их исполнения суетливых видеокамер или клубных эротических танцев неизбежно разрушает магию этой музыки.
Из прочих оригинальностей стоит отметить решение образа священника (монаха, по либретто) брата Лорана, который показан в новом спектакле чуть ли не педофилом, давно влюблённым в Джульетту и всячески её домогающимся. По мысли постановщиков именно по этой причине брат Лоран специально не рассказывает Ромео, что Джульетта приняла не яд, а снотворное.
Но кроме откровенных нелепостей и глупостей, в спектакле М.-Э. Синероль встречаются и интересные решения. Такой удачей я бы назвал неожиданную смену положений главных героев во время объяснения в любви: Ромео оказывается на балконе, а Джульетта прогуливается внизу. Смысл этой сцены раскрывается в тот момент, когда Ромео сверху опускает белую материю, которую внизу медленно расправляет Джульетта, и перед нами возникает парус, символически наполненный ветром взаимного любовного влечения.
В конце оперы мы видим не семейный склеп Капулетти, а диван, на котором лежит Джульетта. Где установлен диван с Джульеттой, непонятно: то ли в каком-то автосалоне, то ли в гараже киностудии Капулетти, но в центре опять автомобиль – серебристый «Ягуар». После душераздирающего дуэта с умирающим от яда Ромео Джульетта включает зажигание «Ягуара» и, снимая себя на видеокамеру, умирает от отравления выхлопными газами.
Кому принадлежали те два трупа на дороге в самом начале представления, так и осталось неясным. Ошибка это режиссёра или какой-то тайный знак, не суть важно. Единственная жизненно важная мораль из истории Ромео и Джульетты – никогда не гонитесь за смертью. Даже тогда, когда, казалось бы, жизнь закончилась.
Кроме уже упомянутой очаровательной Мелиссы Пети, в спектакле приняли участие: обладающий красивым тембром французский тенор Жюльена Бэра (Ромео), польский баритон Даниэль Мирослав (Брат Лоран), английское меццо-сопрано Кэрол Уилсон (Гертруду), болгарское меццо-сопрано Светлина Стоянова (паж Стефано), канадский баритон Бретт Полегато (Капулетти), польский бас Александр Телига (Герцог Вероны), хорватский бас-баритон Леон Кошавич (Меркцио), американский тенор Брайан Майкл Мур (Тибальт) и др.
Хор Арнольда Шенберга был собран и артистичен, Венский симфонический оркестр радио ORF под управлением украинского маэстро Кирилла Карабица деликатно напомнил нам, что опера Ш. Гуно создавалась в то же время, что и «Нюрнбергские мейстерзингеры» Р. Вагнера: настолько увесистой и громоподобной была эта интерпретация. Впрочем, для венского «Театра ан дер Вин», имеющего репутацию экспериментальной площадки, такое прочтение можно считать успешным, а сам спектакль, несмотря на массу оговорок по поводу режиссёрской концепции, — заслуживающим посещения. Правда, при одном условии: если вам просто совершенно больше негде послушать гениальную оперу Шарля Гуно.
Примечания:
1) Дело в том, что шекспировские кланы Капулетти и Монтекки в спектакле Синероль показаны, как две конкурирующие киностудии, что, видимо, должно вызвать у нас ассоциации Капулетти с Фрэнсисом Фордом Копполой и его дочерью Софией.
2) Напомню, что Джульетте, по Шекспиру, было 13 лет, а Ромео могло быть от 16 до 21.
Автор фото — Моника Риттерсхаус
Если вы любите путешествовать, то вашим незаменимым помощником может стать сайт one two trip отели. Удобная система бронирования, возможность купить билеты и получить кэшбек — всё это доступно на сайте и в приложении.
