Мастер исторически информированного исполнительства Марк Минковский в России гость нечастый. Несколько раз он приезжал в качестве приглашенного дирижера, но вместе со своим оркестром выступал в Москве в далеком 1994 году. После получения «Золотой маски» за постановку «Пеллеаса и Мелизанды» в МАМТе маэстро сетовал, что награду-то ему как дирижеру дали, а оркестр выступать в Россию не зовут. И вот свершилось – спустя 25 лет легендарные «Музыканты Лувра» вышли на сцену Концертного зала им. Чайковского. Концерт, состоявшийся 9 марта, получился по-весеннему озорным и праздничным.
Две части программы были построены вокруг барочного репертуара оркестра – опер и балетов Глюка и Рамо, энергичной и волнующей музыки накануне великих театральных перемен. В первом отделении прозвучали номера из реформаторского балета Глюка «Дон Жуан», предвосхитившего его оперные преобразования, во втором – Рамо, экспериментатор-консерватор, который вплотную подошел к перестройке оперного жанра и с лукавой знающей улыбкой остановился на пороге.
«Дон Жуан» прозвучал в фирменном стиле Минковского, с его вихревой полетностью, энергией, игривостью и нежностью. Веселые, лирические и ужасающие сцены балета сменяли друг друга как картины венецианского карнавала. К тому же Минковский взял на себя роль конферансье, и каждый номер предварял шутливо-торжественным описанием событий, пародируя декламационную манеру французского барочного театра и подмешивая в речь все известные ему русские слова («On frappe à la porte. La statue apparaît. Пожалуйста!»).
«Воображаемая симфония» Рамо – фантазия оркестра на тему «а что было бы, если бы великий клавесинист и оперный композитор Рамо взял и сочинил симфонию?». Речь конечно не идет о глубоких изысканиях на этот счет: музыка представляет собой изящный коллаж из балетного и оперного творчества Рамо, семнадцать контрастных по настроению фрагментов, выстроенных в определенную концепцию. Открывает эту ненаписанную симфонию таинственная увертюра к опере «Заис», рисующая картину возникновения четырех элементов из природного хаоса. А затем из хаоса рождается каскад гавотов и тамбуринов, воздушные танцы Зефиров, легкая безуминка экзотического контрданса, ужасная гроза над головой несчастной нимфы-нимфоманки Платеи, клубящиеся облака струнных и птичьи переливы духовых.
Очевидно, что для «Музыкантов Лувра» Рамо, в первую очередь, мастер звуковой живописи, предтеча тембровой драматургии Дебюсси и Берлиоза, именно эту сторону подчеркивает интерпретация Минковского. Завершает буйство стихий выход Полигимнии из оперы «Бореады», музыка примиряющая и умиротворяющая, сыгранная с физически ощутимой теплотой, а в качестве эпилога прозвучала чакона из «Галантных Индий», своего рода парад аффектов, где звучит вся палитра красок и настроений, с очень гибкими и красивыми перетеканиями тем друг в друга и бравурным финалом.
После концерта осталась капля неудовлетворенности из-за стремительности и некоторой легкомысленности исполнения, ведь творчество того же Рамо гораздо богаче разнообразными оттенками – от метафизических исканий до едкой иронии. Но такова уж огненно-летучая природа этого оркестра и дирижера. К тому же, прелесть барокко как раз и состоит в возможности абсолютно разных интерпретаций и трактовок. А за легкостью исполнения Марка Минковского и «Музыкантов Лувра» стоит многолетняя и трудная работа рук, ума и воображения.
Фото: Benjamin Chelly
