Волшебные игры на минской сцене

Громкой премьерой — оперой «Волшебная флейта» Моцарта в постановке Ханса-Йоахима Фрая — на сцене Большого театра Беларуси открылся традиционный VIII Минский международный Рождественский оперный форум.

Слово «игра» — ключевое по отношению к новой постановке. Вместо «игр разума» и попытки разгадать фабулу оперы, сплошь усеянной масонской символикой, немецкий режиссёр представил оперную сказку на основе популярного ныне жанра фэнтези с соответствующими персонажами — эльфами, орками, троллями, гномами, драконами. Это игра исполнителей, которые не без удовольствия и даже с драйвом погружаются в условности моцартовского волшебного мира с его лёгким, позитивным юмором.

Эта оперная сказка — на все времена и интересна в любом возрасте: о борьбе Добра (Света в образе мудрого мага Зарастро) и Зла (Тьмы в образе мстительной Царицы Ночи); о преодолении всех испытаний на пути обретения своей любви. Ведь Любовь, как и сама музыка, — тоже волшебство, с той только разницей, что творят его влюблённые вдвоём, проходя в буквальном смысле испытание огнём (в виде сквозных люков-отверстий на театральной сцене), водой (в виде водного «душа» с колосников) и … волшебной флейтой.

Как отмечал автор культовой саги «Властелин колец» Дж. Толкин, «Не трудно придумать зелёное солнце. Трудно придумать мир, в котором оно будет естественно». В этом отношении полёт фантазии австрийского художника-постановщика Хартмута Шергхофера весьма причудлив. Максимальное использование планшета сцены, плунжеров, видеоинсталляций (весьма эффектно смотрится анимационный полёт змея на фоне мерцающего звёздного неба) создают многослойную фантасмагорию сценического действия. Интересно художник использует арьерсцену – в виде круглого окна-камеры, из-за которого попеременно виднеется иссохшее дерево ночи и зелень зачарованной рощи.

Не обошёл своим вниманием Шергхофер и египетскую тематику (всё же первоначальное название оперы — «Египетские секреты»). На сцене и Храм Мудрости в виде вырубленного скального храма Исиды — «Сокровищницы фараона»» в Петре; и древнеегипетский глаз Гора на «заднике» декорации (в виде пересекающихся арок с луной-глазницей посередине) и каменные колоссы во дворце Зарастро.

Калейдоскопическая смена декораций подстраивается под изменчивую партитуру оперы — от взрывных колоратурных «фейерверков» Царицы ночи, истаивающих любовных признаний Тамино и Памины, комических куплетов Папагено и ревнивых пререканий трёх дам до степенных гимнических распевов Зарастро.

Также довольно гибко использует планшет сцены и Ханс-Йоахим Фрай. Его герои сходят с арьерсцены на основную сцену (возникает эффект «сцена в сцене» – словно герои сходят с объектива камеры поближе к зрителям), а выход птицелова в зрительный зал с жалобой и с надеждой найти свою Папагену не только ещё больше расширяет своеобразное пространство «кадра», непосредственно вовлекая публику в «круговорот» сценического действия, но и имитирует наличие третьего измерения, вызывая у зрителя иллюзию глубины пространства – своего рода попытка создания эффекта театрального 3D.

Помимо оригинальных, чисто визуальных впечатлений новая постановка немецкого режиссёра заставляет по-новому взглянуть и на фабулу оперы: «двойную» любовную линию сюжетной канвы. Есть романтичный герой – принц Тамино, спешащий освободить от лап змея прекрасную дочь Царицы Ночи – Памину. Памина как истинная женщина закатывает своему спасителю хрестоматийную тихую истерику в духе «Ты меня больше не любишь». И именно в то время, когда её любимый занят своими непосредственными служебными обязанностями (проходит первый ритуал – молчание). Видимо поэтому Тамино на второй ритуал — разлуку с эмоционально неуравновешенной (пусть и красавицей) Паминой — недолго думая, быстро соглашается. Правда и тут его любимая, как истинно ревнивая женщина, настигает своей настойчивостью, опасаясь, как бы три весьма агрессивно настроенные дамы-амазонки в исполнении Марины Лихошерст, Елены Золовой, Екатерины Михновец не увели принца.

Параллельно существует вторая любовная линия с не менее хрестоматийным, но уже c «мужским» персонажем – занудой, болтуном, хвастуном и чревоугодником Папагено, который готов жениться на недалёкой девице, даже на страшной ведьме, лишь бы она была не против выйти за него замуж и завести в скором времени маленьких папагенят. И как в старой доброй оперной сказке, для двух пар всё заканчивается счастливым торжественно-ликующим хоровым финалом. Как выглядит дальнейшая семейная жизнь главных персонажей, мудрый Зарастро предпочитает не рассказывать.

И всё же самая «вкусная» составляющая оперы «Волшебная флейта» — это её божественная музыка. Мягкий, обволакивающий лучистый поток любви струился в поэтически-чарующей арии «Dies Bildnis ist bezaubernd schön» («Такой волшебной красоты») в исполнении Юрия Городецкого. Стройный и с мягкой притягательной аурой белорусский тенор внешне весьма соответствовал сценическому, можно даже сказать, эльфийскому принцу.

Округлое, полнозвучное, и в меру подвижное сопрано Ирины Кучинской в партии Памины очаровывало с первых звуков, а трогательная нежность при исполнении коронной арии «Ach, ich fühl’s, es ist verschwunden» («Ох, я чувствую это») лишь добавляла притягательность образу её героини (и как не полюбить столь хрупкую и беззащитную принцессу!). Обаятельный молодой белорусский тенор Александр Гелах, на сей раз спрятавшийся под личиной злобного тролля Моностатоса, тем не менее, весьма робко (словно боясь вспугнуть) наслаждался красотой Памины в арии «Alles fühlt der Liebe Freuden».

Артистичный Андрей Клипо блеснул своим комедийным талантом в партии Папагено, весьма колоритно исполнив известную песенку птицелова «Der Vogelfänger bin ich ja» («Известный всем я птицелов») с флейтовыми наигрышами и весьма настойчиво призывал свою половину — Елену Таболич.

Самое интригующее в плане вокальной составляющей Моцарт оставил для двух оперных правителей — Света и Тьмы: вставное нижнее «ми» в партии Зарастро и коварное «фа» третьей октавы (на три тона выше верхнего для сопрано «си») в не менее коварной второй арии Царицы Ночи. Свою волшебную силу оперные «небожители» должны подтвердить делом, то есть голосом. Александр Кеда в партии благородного Зарастро, который внешне удивительнейшим образом перекликался с образом толкиновского волшебника Гэндальфа из кинематографической саги «Властелин колец», степенно и солидно объяснял Памине, что «Вражда и месть нам чужды» и под мягкий хоровой аккомпанемент жрецов славословил богов в сцене «O Isis und Osiris» («О, Изида и Осирис»).

Царица ночи – Надежда Кучер использовала магию своего голоса, чтобы окутать, подчинить своим чарам не только Тамино и Памину, но и весь зрительский зал. Колоратура молодой белорусской вокалистки – лёгкая, подвижная. Чтобы так филигранно точно пропеть все пассажи со сложнейшими кварто-квинтовыми и секстовыми скачками, а также чисто взять верхние ноты, нужно не только иметь прекрасную техническую подготовку (иначе легко сорвать голос), стальные нервы, но и немалый сценический опыт.

Немецкий дирижёр Вильгельм Кайтель деликатно помогал солистам, не загоняя их быстрыми темпами, естественными для драматических и буффонных перипетий, предоставляя певцам возможность облюбовать каждую ноту, каждый поворот вокальной линии. Так же бережно он проработал и оркестровую ткань, выведя на поверхность красоту тембров и изящную колористику моцартовского звука. Общему впечатлению не помешало даже начальное ритмическое разночтение между Царицей Ночи и оркестром во время исполнения второй арии «O Zittre nicht, mein lieber Sohn» («В страданьях дни мои проходят»).

В целом новую постановку моцартовского шедевра на сцене Большого театра Беларуси можно охарактеризовать словами «весьма оригинально и зрелищно» (в плане идейной концепции и в плане образного воплощения). В опере есть замечательный ключевой диалог, когда один из жрецов, сомневаясь в мужестве и выдержке Тамино, восклицает: «Он ведь Принц!», на что мудрый Зарастро отвечает: «Он – Человек!». И уже после спектакля, по возвращении из фантастического в столь несовершенный реальный мир, автор этих строк не оставляет надежду когда-нибудь произнести знаменитые слова Джона Толкина: «Время орков и урухаев прошло. Пришла эпоха Людей!».

Фото предоставлены пресс-службой театра

реклама

рекомендуем

смотрите также

Реклама