Этот юбилейный год Чайковского празднуется в Москве с особым размахом. Волна памятных концертов устремляется к долгожданным музыкальным Олимпийским играм — конкурсу им. П.И. Чайковского, но в преддверии его сотни музыкантов стремятся приобщиться к чествованию великого композитора.
В первый день лета на сцене Большого зала консерватории состоялся настоящий пир для меломанов: звёздные исполнители, шлягерная программа…
Организаторы концерта с уверенностью рассчитывали на аншлаг, и он, конечно, состоялся. Башметовский симфонический оркестр «Новая Россия» п/у Константина Орбеляна, академический большой хор «Мастера хорового пения», солисты главных оперных театров столицы — Алексей Неклюдов, Андрей Жилиховский, Алексей Тихомиров и — главная приманка вечера — Динара Алиева исполнили фрагменты из опер Чайковского: «Чародейка», «Иоланта» и много-много «Евгения Онегина».
Никого из упомянутых солистов слышать «вживую» мне ещё не доводилось. Тем интереснее было, что первое впечатление сложится на музыке Чайковского, которую знаешь до рефлекторного подпевания слов. В памяти укоренился столь чёткий образ того, как это должно звучать, что любое «отклонение от нормы» резануло бы слух.
Вокальный Чайковский мало вяжется с исполнительскими экспериментами. Однако на этом концерте не пришлось вникать в необычную трактовку, а затем прислушиваться к своему внутреннему голосу — хорошо или плохо. С первых же инструментального и вокального номеров стало понятно, что хорошо. И затем уже можно было расслабиться и просто получать удовольствие от исполнения, приближенного к эталонному.
Голос Динары Алиевой — льющийся, богатый, глубокий, интонационно-прозрачный — отличается способностью проникать в самые отдалённые уголки зала.
При этом говорить о его сокрушительной мощи, — когда исполнитель берёт не красотой тембра и осмысленным пением, но возможностью оглушительного открытого звука, — не поворачивается язык. Алиева пела как будто внутрь себя. Эта удивительная способность — внешней силы голоса и сокровенной интимности, благородства исполнения — стала главным впечатлением от этой певицы.
Однако великолепного артистизма и психологического «вживания» в образ, которые отмечают многие критики, я не заметила. Может быть, это связано с концертным исполнением оперных фрагментов. По нюансировке, тонкости передаваемых эмоций лучшими оказались её первый и последний выход — ариозо Кумы из «Чародейки» и Заключительная сцена Татьяны и Онегина.
Если уж и дальше говорить об артистизме, то хочется отметить Алексея Тихомирова, который сумел создать три диаметрально полярных характера: скорбящего короля Рене (кульминация прозвучала на грани срыва, но эмоционально образ был прекрасно выстроен), Зарецкого (исполнитель в этой полуречитативной партии смог передать в пении интонации реальной речи) и степенного Гремина.
Не знаю, по какому критерию совершался отбор солистов, но результат оказался очень гармоничным.
Все четверо обладают прекрасными голосами, техническим мастерством и, более того, схожей культурой звука — благородного, соразмерного, без лишней экзальтации на высоких нотах.
Голос Алексея Неклюдова отличается прозрачностью, ясностью: минимум теноровой «сладости», излишек которой встречается слишком часто. Андрей Жилиховский впечатлил чистым глубоким тембром и отменной дикцией.
По мере выхода исполнителей на сцену стало ясно, что публика в зале делится на пять неравных частей.
Первая из них, привлечённая на концерт репертуаром или, подобно мне, любопытством по отношению ко всем музыкантам, реагировала достаточно ровно. Но четыре остальных состояли из поклонников каждого солиста: они шумно встречали и провожали номер своего кумира, отчего особенно бурные овации звучали немного стереофонично — то из одного, то из другого конца зала.
Вообще, сложилось впечатление, что тематика концерта «Чайковский-гала» и сама музыка остались где-то на втором плане, а на первом было всеобщее любование галереей певцов. Возможно, именно поэтому, несмотря на очень качественное, технически прекрасное исполнение как солистов, так и оркестра, и хора, ощущения волшебства для меня не было.
Вокальные номера перемежались оркестровыми.
Так, в самом начале концерта прозвучали Вступление и Adagio из «Лебединого озера». Выбор произведения, репрезентирующего настроение вечера, показался мне немного странным — сразу настроилась на драму. Впрочем, в качестве эмоциональной репризы в заключение прозвучала финальная сцена Татьяны и Онегина, и благодаря этому программа обрела определённую стройность.
Современная вокальная школа в России — притча во языцех, и отзывы диаметрально противоположные: кто-то кричит об упадке, кто-то, напротив, превозносит отдельных исполнителей, систему музыкального образования, уровень оперных театров. Если в качестве демонстрационного примера взять концерт «Чайковский-гала», то, думаю, даже суровые критики останутся если и не в восторге, то, по крайней мере, с чувством удовлетворения.
Придраться всегда есть к чему, но есть и чему порадоваться. И в этот вечер ощущение радости явно преобладало.
