5 октября в лектории Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина открылась образовательная программа московской части проекта «Сезоны Бриттена в России». Первая лекция, которую прочел английский писатель, музыковед и дирижер Пол Килдеа, была посвящена началу творческого пути композитора и его работе в кинематографе. По окончании выступления с лектором поговорила корреспондент Belcanto.ru.
— Как происходило Ваше знакомство с музыкой Бриттена?
— Я немного пел его хоровые сочинения, будучи подростком, и они произвели на меня сильное впечатление. Для «моего» инструмента — фортепиано — у Бриттена мало музыки, поэтому, когда я стал дирижировать, то занялся изучением публикаций и записей его оркестровых произведений. И чем больше играл их, тем больше хотел найти информацию о композиторе.
— Вы много дирижируете бриттеновскими сочинениями. Музыковедческое образование не мешает Вам в исполнении?
— Мне всегда было непонятно, почему музыковедение и исполнительство — это отдельные «институции», и я сожалею, что они не накладывались у меня в большей мере одна на другую. Тем не менее, предполагаю, что каждая сфера сообщает другой ровно столько же, сколько и может извлечь полезного из нее для себя.
— Почему выбрали для изучения творчество Бриттена, а не Генри Пёрселла, например?
— Здесь много всего соединилось. Я никогда не был счастлив при виде портрета Бриттена, появившегося в Великобритании после его смерти: на мой вкус, он слишком двуликий. В своем сочинении я хотел исправить это, так что моя докторская диссертация, которую я начал двадцать лет назад, стала попыткой понять Бриттена в контексте послевоенной британской музыкальной индустрии. И в этом плане моя книга была таким же изучением его творчества, как и этой сравнительно молодой отрасли, невероятно быстро расширевшейся после 1945 года, со всеми проблемами, которые это быстрое расширение обычно приносит.
— Трудно издавать подобного рода книги в Великобритании?
— Нет, никаких трудностей. В Элдербурге находится просто невероятный архив, который предоставляет очень большое количество нужных для изучения бумаг. (Бриттен был запасливым человеком!) Меня заметили, как серьезного ученого, и поэтому я мог знакомиться с музыкой Бриттена, используя тот архивный материал, который не издавался ранее. В отношении последней книги: «Бенджамин Бриттен: Жизнь через ХХ век», где я предположил, что болезнь сердца Бриттена была вызвана сифилисом, возникла иная реакция, чем та, на которую я рассчитывал. Но после публикации в газете New Statesman, подтверждавшей мою мысль медицинским источником, суета вокруг меня и моего труда, в основном, утихла.
— Как приняли эту книгу на родине композитора?
— Очень хорошо, хотя многие и не знали, что делать с идеей сифилиса.
— Сколько изданий она прошла?
— Два, и сейчас будет издана в третий раз.
— Рассчитывали на специалистов, когда писали ее?
— На любителей и специалистов.
— Как отнеслись к критике?
— Я был рад узнать мнение от обеих групп, потому что мне было важно, в чем я преуспел и где ошибся в «разговоре» с ними.
— О чем планируете еще написать?
— У меня есть несколько пересекающихся идей, которые не касаются Бриттена, так как я уже высказал свое мнение о нем.
— На своих лекциях Вы используете материал книг или говорите о том, что еще не написано?
— Частично, конечно, заимствую из написанного, частично — беру из головы: не всё, увы, получилось перенести на бумагу.
— В чем видите преимущество обсуждения над лекторским монологом?
— Оно позволяют сразу вовлечь бриттеновскую музыку, поэзию, жизнь и эпоху в рассказ. Проиллюстрировать сказанное исполнением песенного или оперного репертуара, когда приглашаешь на занятия тенора.
— Для своей лекции в Москве Вы выбрали историческую тему, связанную с кинематографом. Почему?
— Фильмы позволяют одновременно заглянуть в английскую историю и объяснить появление Бриттена как композитора. Возникает, если хотите, некий трамплин во времени и образе мышления между ними и нами.
— Как объясните то, что теория бриттеновских сочинений теряет свою актуальность сегодня?
— О ней слишком много пишут профессионалы.
— Жизнь Бриттена интереснее?
— Скорее интересен противоречивый в мировоззрении и понимании творчества человек.
— Сейчас к его музыке англичане относятся менее идеологично, чем современники в его время?
— Да, в Великобритании никто не запрещает любить музыку Бриттена.
— Он близок английской молодежи?
— Его уважают как Харрисона Бёртуистла или Томаса Адеса.
— Вы расстроились, когда получили всего один уточняющий вопрос?
— Нет, мне был больше интересен процесс рассказа.
— Синхронный перевод на русский язык шел во время Вашей речи. Трудно было сосредоточиться?
— Нет, я невероятно быстро определил, как работать с переводчиком, и всё прошло плавно и органично, на мой взгляд.
— Довольны выступлением?
— Я в восторге, потому что видел в аудитории очень заинтересованные лица, а это свидетельство успешной подачи материала и работы переводчика.
Фото: British Council
