«Одним из самых значительных русских композиторов второй половины ХХ века» называет Родиона Щедрина зарубежная пресса. В крупнейших городах Европы и Америки проходят премьеры его сочинений. В преддверии юбилея композитора — в декабре ему исполнится 70 лет — готовится к изданию на немецком языке монография о его творчестве Валентины Холоповой, а издательство SCHOTT, с которым у Щедрина эксклюзивный контракт, планирует выпустить каталог его произведений. Помимо всего прочего, в сентябре минувшего года Щедрин стал «PSO composer of the year», то есть был признан композитором года Питсбургским симфоническим оркестром. Мы уже писали о том, что, по злой иронии судьбы, Родион Щедрин и Майя Плисецкая отправились в Штаты в роковой день — 11 сентября. Но рассказ от первого лица всегда представляет собой куда большую ценность (тем более что и переживание это можно отнести к разряду самых сильнейших года), потому наш корреспондент и начал свою беседу с Родионом Щедриным с вопроса о его впечатлениях от самого экстраординарного путешествия, когда-либо совершенного им в Америку.
— Серией концертов, намеченных на 14, 15 и 16 сентября, в Питсбурге открывался очередной концертный сезон. В программе в том числе была мировая премьера моего только что написанного оркестрового сочинения «Lolita-serenade». Ожидало нас и еще одно приятное событие — к тому времени издательство Йельского университета как раз выпустило книгу «Я, Майя Плисецкая...» в переводе на английский Нины Буи (она переводила для англоязычного читателя книгу Сахарова, стихи Вознесенского и Евтушенко, «Свидетельство» Соломона Волкова), и мы, разумеется, были приглашены на презентацию. Она должна была состояться в Нью-Йорке и в самом Йельском университете сразу вслед за питсбургскими концертами.
Направлялись мы из Мюнхена в Вашингтон — и уже практически долетели, как вдруг самолет развернулся в воздухе и начал снижаться. Люди, естественно, забеспокоились, не случилось ли какой технической неполадки и долетим ли мы вообще куда-нибудь. Конечно, того, что мы вскоре услышали по радио, не ожидал никто. Командир экипажа объявил: «Нью-Йорк, Вашингтон и Питсбург атакованы террористами». Реакция была, вообще говоря, трудно описуемая. Мы с Майей Михайловной испытали дополнительный шок, потому что это были именно те три города, где мы должны были быть в Америке.
— После того как самолет приземлился в Канаде, в Галифаксе, и всем пассажирам наконец позволили покинуть салон, вы прежде всего предприняли что?
— Как всякий человек, не безразличный к своему делу, предпринял попытку узнать, в каком состоянии оно и связанные с ним близкие нам люди. Я знал, что Марис Янсонс, главный дирижер Питсбургского оркестра, должен был вылететь в Питсбург несколькими часами раньше, и стал туда звонить. Это было совсем непросто, и все же я дозвонился. Директор филармонии сказал, что Янсонс тоже сидит в Канаде. Но в конце концов он успел-таки добраться в срок, хоть и попал на открытие сезона своего оркестра за час до начала концерта. Программу он изменил — в первом отделении PSO с ходу, без репетиций (таков класс этого оркестра и этого дирижера) исполнил Бетховена и Чайковского. Ну а во втором отделении, как это и планировалось, сыграл Второй фортепианный концерт Брамса Евгений Кисин. Когда спустя четыре дня и мы в свою очередь добрались до Питсбурга, Янсонс принял решение сыграть мои сочинения — «Lolita-serenade» и «Два танго Альбениса» — 28 и 29 сентября. В программе значилось также выступление Анне-Софи Муттер. Однако она не приехала, сказав, что у нее дети и она не хочет рисковать. Ну а моя премьера состоялась и очень неплохо была воспринята.
— «Композитора года» и играют только раз в году?
— Нет, в декабре в Питсбурге исполнялась моя «Анна Каренина», а 9 и 10 февраля прозвучали «Озорные частушки». Одновременно идет работа над компакт-диском. Жду его выхода с нетерпением. Янсонс — великий музыкант. Сейчас, безусловно, входит в пятерку лучших дирижеров мира. В следующем концертном сезоне он займет пост художественного руководителя знаменитого оркестра Баварского радио, сменив на этом посту Лорина Маазеля, который в свою очередь возглавит оркестр Нью-Йоркской филармонии.
С Питсбургом у меня давние и добрые связи — как раз с тех еще пор, когда оркестром руководил сам Маазель. Они играли «Старинную музыку российских провинциальных цирков», заказали мне Концерт для трубы с оркестром. Кстати, в последний раз, когда я там был, увидел табличку «Площадь Лорина Маазеля»...
— 3 ноября прошлого года в Вильнюсе прошел ваш авторский вечер. В концерте принял участие Мстислав Ростропович, выступив и в качестве солиста, и в качестве дирижера. Это была инициатива самого Ростроповича?
— Исключительно. Приблизительно год назад Слава дирижировал в вильнюсском театре балетом Прокофьева «Ромео и Джульетта». Он тогда сказал: «В преддверии твоей круглой даты хочу сделать твой авторский концерт в Литве». Я ответил: «Буду бесконечно рад». Потом я ему об этом не напоминал, и с его стороны никаких подтверждений не было. Но, зная его характер, я мог быть уверен в том, что он не запамятует. Слава в моей творческой жизни сыграл и играет очень большую роль. Многие мои сочинения впервые были исполнены именно им. Я имею в виду не только виолончельный концерт Sotto voce concerto, который впервые прозвучал с Лондонским симфоническим и Сейджи Озавой за дирижерским пультом. Виолончельную сонату мы играли с ним впервые в Монако и в Токио. Кроме того, он дирижировал мировыми премьерами оперы «Лолита», «Стихиры», «Двух танго Альбениса», Четвертого концерта для фортепиано с оркестром, написанного по заказу фирмы «Steinway» в Вашингтоне. Так у нас легко набралась концертная программа, которую открыла «Стихира». Потом французский скрипач Филлипп Греффин сыграл концерт для скрипки Concerto cantabile. Это сочинение Ростроповичу тоже хорошо известно. Он дирижировал одним из первых его исполнений в Лондоне (солировал Максим Венгеров), и там же они сделали запись на CD. Причем настолько успешно, что она, одна из пяти, была выдвинута на премию «Grammy» в номинации «Лучшее сочинение в жанре академической музыки, написанное за последние 25 лет».
Во втором отделении Слава сыграл мое совсем новое произведение, тоже ему посвященное, которому он блистательно дал жизнь. Буквально за несколько дней до литовского концерта состоялась мировая премьера в Германии «Притчи» для виолончели соло в сопровождении струнного оркестра и литавр — с Ростроповичем выступал Франкфуртский филармонический оркестр, дирижировал американец Хак Воллф. А завершали концерт в Вильнюсе «Два танго Альбениса». Обычно Слава либо дирижирует, либо играет на виолончели. Он сделал для меня замечательное исключение.
— А вы не пробовали себя когда-нибудь в качестве дирижера?
— Когда-то немножко пробовал. Но это специальная профессия, которой нужно заниматься так же серьезно, как игрой на рояле или скрипке. Мало быть от природы музыкальным человеком. Надо иметь и особую пластику, и умение передать жестом то, что написано в партитуре. Многие композиторы занимаются дирижированием. Но у меня нет такой увлеченности. Это огромная отдача нервных сил, внимания. Не развлечение какое-нибудь, а серьезнейшая работа.
— Вы как-то сказали, что сейчас погоду в музыкальном мире делают несколько крупнейших менеджерских контор, которые регулируют музыкальный рынок.
— Это профессия, без которой сейчас уже не прожить. У всех крупных музыкантов есть свои менеджеры. Музыкант ведь не будет обсуждать, сколько и в каком часу ему надо репетиций, вопросы гонорара, маршруты гастролей и так далее...
— А как молодому исполнителю или композитору пробиться на музыкальный рынок? Получается, что это очень трудно...
— Конечно, трудно. Сейчас мир перенасыщен музыкой. Океан великой музыки существует. Любому оркестру хватит что играть...
— ... на несколько лет?
— Какое там! На несколько веков вперед, не повторяясь ни разу. Менеджеры прогнозируют, какие сочинения у публики будут пользоваться меньшим, какие большим спросом. В Европе и Америке действует абонементная система, по которой каждая программа проходит не один, а несколько раз. Конечно, спрос и предложение музыки тоже являются предметом исследований. Есть крупнейшие менеджеры, которые могут влиять и влияют на ситуацию во всем мире.
— Вы не считаете такую ситуацию тревожной?
— Я ее считаю сегодняшней. Видимо, то, что сегодня делается в мире, продиктовало такую форму общения с публикой и исполнителями. Видимо, другая форма уже невозможна, она устарела. Конечно, крупнейшие дирижеры и исполнители диктуют свой репертуар и свои желания. Но имеют такие возможности очень немногие.
— И среди них?
— Среди них Марис Янсонс, Лорин Маазель, ранее Леонард Бернстайн... Конечно, Ростропович может диктовать, что он хочет, когда и где. И что ему нужно не две репетиции, а пять. Или наоборот. Но это, повторяю, удел очень немногих. Нужно обладать огромным, чисто музыкантским авторитетом.
— Как Маазель, который может выразить желание, чтобы Нью-Йоркская филармония пригласила композитора написать сочинение того или иного рода...
— Я думаю, что он действительно крупнейший на сегодняшний день дирижер, человек гениальной одаренности, исполняющий наизусть буквально весь безбрежный классический и современный репертуар. Это и все бетховенские сочинения, и Шуберт, и Шуман, Вагнер, Чайковский, Рихард Штраус, Брамс... В этом году в Мюнхене он проводит цикл всех симфонических сочинений Малера. И вновь — без партитуры. Причем так исполняет он не только симфонические полотна, но и аккомпанементы, скажем, концертов Брамса, Бетховена, Чайковского. Все — наизусть. Поразительно!
Я только что закончил сочинение для полного вечера, которое было им инициировано и заказано Нью-Йоркской филармонией. Это полтора часа звучания музыки, опера для концертного зала. Она должна быть исполнена в Нью-Йорке 19, 20 и 21 декабря в концерте с тремя певцами-солистами, хором и оркестром Нью-Йоркской филармонии. Маазель высказал очень конкретно и точно пожелания, какого жанра сочинение ему хотелось бы видеть. Времени было мало. Я закончил партитуру меньше, чем за полгода. В качестве сюжета взял великую повесть Лескова «Очарованный странник». Сочинение должно исполняться на русском языке с субтитрами (будет еще напечатан перевод текста в буклете).
Я вообще человек суеверный. Но программа уже объявлена. И главное — партитура написана, и она в руках у Маазеля. Будем надеяться, что мы дойдем до финиша.
— Это приурочено к вашему предстоящему юбилею в декабре?
— Да. Кроме того, планируются также небольшие фестивали и юбилейные концерты в США, Англии, Германии, Италии, Голландии, Франции и Финляндии.
— А в России?
— Очень хочу надеяться — и кое-какие основания у меня на это есть, — что что-то подобное состоится на Родине. Без этого праздник для меня будет неполным. Ведь сколько бы ты ни странствовал, всегда тянет в Россию.
Беседу вела Екатерина Власова
